Пост-капитан

Это действительно был образцовый фрегат; а поскольку колесо робертова кабриолета отлетело в какую-то отдалённую полночную канаву, Джеку пришлось добираться до него в сиянии восходящего солнца, пройдя по запруженным толпой улицам Чатэма — существенное испытание для него после хлопотливой ночи. Но это не шло ни в какое сравнение с испытанием встречей с доктором Мэтьюрином на море, поскольку Стивену заблагорассудилось отплыть от берега почти одновременно с Джеком, только из другого места, и курсы их шлюпок сошлись где-то в трёх фарлонгах от борта фрегата. Стивена вёз один из катеров «Лайвли» — матросы с него приветствовали Джека, подняв весла; он занял место под ветром от ялика Джека, так что они шли совсем рядом, и Стивен всю дорогу что-то радостно выкрикивал. Джек уловил испуганный взгляд Киллика, заметил одеревеневшего мичмана и таких же гребцов катера, увидел ухмыляющееся лицо Мэтью Пэриса, старого поликрестовца — слуги Стивена, бывшего ткача и до сих пор никудышного моряка — в его близоруком и дружелюбном взгляде не было ни следа обычной благопристойности. Когда Стивен поднялся во весь рост, чтобы помахать ему и выкрикнуть приветствие, Джек увидел, что он с головы до ног одет в какое-то цельнокроенное тёмно-коричневое одеяние; оно плотно облегало тело, и бледное радостное лицо Стивена, торчащее из шерстяного валика наверху, казалось ненормально большим. В целом он являл собой нечто среднее между истощённой обезьяной и усохшей кочерыжкой, а в руках держал свой рог нарвала. Спина и плечи капитана Обри изрядно напряглись, но он изобразил какое-то подобие улыбки и даже откликнулся: «Доброе утро — да — нет — ха-ха». Когда же на его лицо вновь вернулись суровая неподвижность и безразличие, в голове мелькнула мысль — «Полагаю, старый шут пьян».

Выше и выше по борту — долгий путь после «Поликреста»; оклики на палубе, стук и лязг мушкетов взявших на караул морских пехотинцев — и вот он на палубе.

Математическая точность, тщательность и аккуратность от носа до кормы: ему редко доводилось видеть столь великолепный сине-золотой строй на квартердеке: даже мичманы были в треуголках и белоснежных бриджах. Офицеры стояли неподвижно, с непокрытыми головами. Флотские лейтенанты, лейтенанты морской пехоты; штурман, хирург, казначей; двое в чёрном: капеллан и педагог-наставник, без сомнения; затем стайка юных джентльменов; один из них, трёх футов ростом и пяти лет от роду, держал во рту большой палец — успокоительно-диссонирующая нота посреди всего этого совершенства золотого шитья и палубы цвета слоновой кости с чёрными швами между досок.

Джек повёл шляпой в сторону квартердека, приподняв её едва ли на дюйм из-за повязки.

— Хлыщ какой-то, — прошептал фор-марсовый старшина.

— Гордый сын гнева, приятель, — отозвался старшина шкотовых.

Вперёд выступил первый лейтенант — величественный, суровый, высокий и худой человек.

— Добро пожаловать на борт, сэр, — сказал он. — Меня зовут Симмонс.

— Благодарю вас, мистер Симмонс. Джентльмены — с добрым утром. Мистер Симмонс, будьте любезны, представьте мне офицеров.

Поклоны, вежливое бормотание. Все они были довольно молоды, за исключением казначея и капеллана; все имели приятную внешность, но вели себя сдержанно и вежливо-отрешённо.

— Прекрасно, — сказал Джек первому лейтенанту. — Давайте устроим общий сбор команды в шесть склянок, если вам угодно, и я зачитаю приказ.

Перегнувшись через борт, он позвал:

— Доктор Мэтьюрин, что ж вы не поднимаетесь на борт?

Стивен и теперь был моряком не более, чем на заре своей морской карьеры, и ему понадобилось немало времени, чтобы с пыхтением вскарабкаться по борту фрегата (за ним по пятам следовал жестоко страдающий Киллик), отчего напряжение ожидания на квартердеке возросло до предела.

— Мистер Симмонс, — сказал Джек, не отводя от него твёрдого и сурового взгляда, — это мой друг доктор Мэтьюрин, который будет меня сопровождать. Доктор Мэтьюрин — мистер Симмонс, первый лейтенант «Лайвли».

— Ваш слуга, сэр, — сказал Стивен, шаркнув ногой; и это, подумал Джек, было, пожалуй, самым безобразным действием, какое мог совершить человек в таком обезьяньем наряде. До сего момента квартердек выдерживал всё происходящее превосходно, с какой-то досадной отстранённостью. Но когда мистер Симмонс сдержанно поклонился и отозвался: «Ваш слуга, сэр», — а Стивен, желая проявить любезность, сказал: «Какой великолепный корабль, честное слово — такие просторные, широкие палубы; можно подумать, будто ты на борту судна Ост-Индской компании» — раздался пронзительный детский смех, быстро захлебнувшийся, за которым последовали рёв и всхлипывания, постепенно затихшие где-то внизу.

— Вы, наверное, желаете пройти в каюту, — сказал Джек, беря Стивена за локоть железной хваткой. — Ваши вещи немедленно поднимут, не затрудняйтесь…

Стивен бросил взгляд в шлюпку и как будто хотел вырваться.

— Я лично за этим прослежу, сэр, — сказал первый лейтенант.

— О, мистер Симмонс, — воскликнул Стивен, — умоляю, скажите им, чтобы обращались очень бережно с моими пчёлами.