Как художественное участие, диссенсусная кулинария и политика экспериментов, урбанибализм не только стремится к картографированию окружающих миров (
«Иннервируемый потоками энергии и материи / городской пейзаж жив… здания – это текучие слои минералов – просто очень медленные» (строфа 2). Урбанибализм воспринимает город и
«Человеческий эндоскелет был одним из множества продуктов этой древней минерализации. Однако это не единственная геологическая инфильтрация, которой подвергся человеческий вид. Около восьми тысяч лет назад человеческие популяции начали новую минерализацию, разработав городской
Границы, которые урбанибализм стремится разрушить, пролегают между определениями съедобного и съедобности. Возьмем исторический пример из Французской революции: «Вспомните осаду Парижской коммуны, когда коммунары ели животных в зоопарке, участвуя таким образом в радостном бунтарском расширении границ съедобности» (строфа 4). Преодоление порогов пригодного/непригодного к употреблению в пищу также встречается в общей для немецких и африканских традиций практике
См. также:
Животное; Еда; Экософия; Природокультуры.Устаревшие технологии
Как и почему умирают технологии? Почему пользователи смирились с коротким сроком службы аппаратного и программного обеспечения? Технологическое устаревание ставит вопрос о том, как социально-технические ассамбляжи теряют актуальность, – вопрос, который становится все важнее, по мере того как жизненные циклы техники, кажется, ускоряются в соответствии с логикой экспоненциального прогресса. Так, закон Мура гласит, что вычислительные мощности удваиваются примерно раз в два года, что подразумевает постоянное ускорение технологического устаревания. Но на практике устаревание опережает такую детерминистскую редукцию, в особенности потому, что оно зачастую заранее открыто проектируется в технологических артефактах в виде экономического императива ускоренного потребления.
Показательно, что в результате избыточного потребления количество электронных отходов (e-waste), произведенных в мире в 2014 году, составило 41,8 млн т, из которых только 6,5 млн было собрано официальными каналами приема в странах глобального Севера (Balde et al., 2015: 20–25). Оставшийся объем отходов перерабатывается в неформальных, небезопасных и экологически незащищенных местах, в основном в регионах глобального Юга (LeBel, 2012).