Постчеловек: глоссарий

Провокационное слово-чемодан, сочетающее в себе термины «урбанистический», «городской» (urban) и «каннибализм». Урбанибализм – это художественная практика и политическая повестка, начало которой было положено в 2006 году в Амстердаме. Она была изложена сжатым размером в «Манифесте городского каннибализма» (Maas, Pasquinelli, 2013). Урбанибализм рассматривает город, окружающую среду и даже космос с точки зрения желудка, то есть с точки зрения общего метаболизма, обмена веществ, свойственного пищеварению и питанию. Как говорится в манифесте: «Материя мира бесконечно варится и поглощается – желудок есть большое / вне нас» (строфа 9). Вопреки умиротворяющей и эссенциалистской идее экологии, урбанибализм радуется беспорядочному метаболизму природы во всех ее паразитических, «каннибалистических» и эндосимбиотических отношениях. Его постгуманизм заключается в противостоянии идее естественного равновесия и разделения природокультурного континуума: «Мы никогда не должны отказываться от города в пользу девственной территории», – гласит самая первая строка манифеста (строфа 1). Если урбанибализм воспринимает город как гигантский желудок, то делает он это в соответствии с разделяющими его экономическими, политическими и колониальными линиями. Важным примером урбанибализма выступает антиколониальный «Антропофагический манифест» поэта Освальда де Андраде, являющийся основополагающим текстом бразильского авангардного движения тропикализм и историческим вызовом европоцентричному гуманизму. В западном мире урбанибализм обращается к новым формам биополитического контроля, представленным «зеленым капитализмом» и политикой устойчивого развития. «Поскольку внешнего больше нет, в рамках идеологии отрицательного экономического роста мы установили границы нашей собственной осады», – говорится в последней строфе манифеста.

Методология

Полагая желудок органом восприятия и переживания окружающего мира (Umwelt), урбанибализм переворачивает с ног на голову доминирующий эстетический и политический канон, основанный на центральной роли зрения, а теперь и на машинной обработке информации. Урбанибализм считает окружающий мир, Umwelt, «вывернутым наизнанку» желудком. Урбанибализм постулирует это в качестве необходимого мысленного эксперимента, но также и плодотворной провокации для развивающихся постчеловеческих эпистемологий. Такой неоматериалистический подход не является совершенно новым и относится к истории и антропологии пищи, а также к так называемым исследованиям материальной культуры (см., например, провидческую работу итальянского исследователя Пьеро Кампорези). Центральное место в этой методологии занимает идея о том, что гастрономия – это не нейтральное и непринужденное хобби, а культурное поле, несущее в себе «запах веков» (строфа 10), то есть благоухающие следы тысячелетних войн, колониальных вторжений и массовых миграций. И искусство, и гастрономия воплощают радикальный антагонизм против естественной судьбы и истории. «Кулинарное искусство возникло из изобретательности бедных в противостоянии матереубийственной природе – и никогда из нищеты» (строфа 10). В соответствии с этой традицией урбанибализм можно определить как «материальное искусство» или «искусство живой материи». Эта эстетика расходится с такими терминами, как пищевой дизайн, молекулярная кухня или биоарт, где либо отсутствует более широкое и адекватное науке понятие об обмене веществ, либо оно понимается только в изолированной сфере лабораторных условий.

Желудок – это действительно орган мысли (!). Урбанибализм с готовностью ссылается на этимологию Homo sapiens, которая (вопреки ожиданиям рационалистов) в оригинале на латыни означает «человек, обладающий хорошим чувством вкуса» (строфа 8). В переводе со старой латыни «знать» (sapere) означает «иметь вкус». Методология урбанибализма переходит от субъективного восприятия мира к метаболической перспективе конкретных форм жизни: это может быть простой организм, например определенный дрожжевой штамм, которым пахнет воздух Брюсселя, исторические сведения в виде книги рецептов военного времени, политический момент вроде осады Парижа, минеральный состав берлинской водопроводной воды, старый голландский натюрморт из съедобных цветов и т. д. Каждая форма жизни производит и поглощает свою собственную среду (Umwelt) отношений – метаболическую и эстетическую экологию, которую урбанибализм исследует вне границ традиционной экологии (см. «Три экологии» у Guattari, 1989).