Постижение России. Опыт историософского анализа

Но, не сумев в процессе своего геополитического расширения социально, культурно, духовно ассимилировать Евразию, Россия в итоге не сумела ее и объединить, объединить на основе своих национальных русско-российских цивилизационных архетипов. Как доказывает опыт истории, все многонациональные государства рано или поздно, но распадаются и именно потому, что не могут стать национально объединенным сообществом. Опыт истории обеих Америк в данном случае некорректен, так как там действует совершенно иная, эмигрантская логика поведения в истории, да и та с течением времени, по мере того как формируются общие национальные архетипы, тяготеет к выработке общенациональных и в этом смысле национальных форм объединения в истории. Вненациональная идея и вненациональная государственность могут объединить на время, но не могут объединить навсегда. В этом отношении опыт истории России весьма показателен. Она дважды за одно столетие - после Февраля 1917-го и Августа 1991-го столкнулась с геополитическим распадом своего исторического пространства, и оба раза субъект, самым активным образом инициировавший процессы геополитического распада, был инонациональный, не идентичный архетипам русско-российской цивилизации.

И это закономерно: то, что не принадлежит русско-российской цивилизации, рано или поздно, но постарается выйти из нее в иное историческое и цивилизационное пространство, более адекватное его национальным и цивилизационным особенностям. И этот процесс не может быть сдержан никакими соображениями экономической, социальной и политической целесообразности, никакими формационными соображениями, ибо в данном случае действует иная, цивилизационная логика истории, которая апеллирует к иным основаниям бытия в истории - к архетипам социальности, культуры, духовности, к специфике самого национального способа их проживания в истории, то есть к принципиально иным основаниям единства и различия в истории.

Попытка соединить несоединимое на уровне цивилизационных архетипов неизбежно завершается логикой исторического и геополитического распада, и его источником оказывается цивилизационно и, следовательно, национально не ассимилированный субъект. Он иначе относится к России, иначе ее понимает, она иное значит для него, а в итоге - стремление преодолеть Россию как нечто чуждое, а потому и чужое, как нечто ограничивающее свободу его национального развития. Так инонациональный субъект становится частью вненациональной России, так инициируется сам процесс ее формирования, так Россия втягивается в кризис исторической, национальной и цивилизационной идентичности, когда инонациональный субъект, не идентичный России, свою неидентичность навязывает всей России. Кризис идентичности части России становится кризисом идентичности всей России.

Массовость вненационального субъекта в России имеет и формационный источник происхождения: в тенденции к запаздыванию модернизационных исторических процессов в России. В современной истории модернизационные процессы не только технологической, но и экономической, социальной, политической и даже цивилизационной направленности приобретают перманентный характер - осуществляются на постоянной основе. По сравнению с предшествующими веками в современном типе исторического развития пауза между модернизацией истории и простым пребыванием в ней, воспроизводством сложившихся исторических реальностей, так сказать, исторического статус кво, почти перестала существовать. Человечество осваивает принципиально новый способ достижения стабильности в истории - не за счет сохранения сложившихся исторических реальностей, а за счет их модернизации, не вечностью сохранения сложившихся форм социальности, а вечностью их изменения. Общей причиной перехода к перманентной модернизации, как основному способу бытия в истории стало исчерпание экстенсивных форм исторического развития, самой ресурсной базы экстенсивного развития и в природе, и в самой ткани социальности, в самом человеке.

В связи с этим переход к интенсивным формам бытия в истории стал неизбежен. Неизбежным стал технологический прорыв в глубь природы, к социальному, производственному освоению принципиально новых сил природы на основе превращения знаний в главное средство производства, науки - в непосредственную производительную силу. Это потребовало изменения всей ткани социальности, самого типа отношения к человеку и людей друг к другу. Это потребовало перенесения центра тяжести всех изменений в истории на изменение самого человека, на обретение новых социальных качеств в связи и на основе изменения самого человека, лишь в той связи и мере, в какой изменяется сам человек. Это потребовало превращения человека в центр модернизационных изменений в истории и при этом на постоянной основе, тем более что это соответствует природе самого человека. В нем человеческое живет логикой непрерывного изменения и преобразования и тем больше становится человеческим, чем больше изменяется.