Посткоммунистические государства всеобщего благосостояния. Политика реформ в России и Восточной Европе

Как показывает приводящийся здесь ситуационный анализ, в этот период российскому правительству удалось добиться одобрения мер по либерализации по основным направлениям деятельности государства всеобщего благосостояния. В период между 2000 и 2004 годом законодательная власть ослабила формальные требования по вопросам гарантий занятости, прерогатив профсоюзов и защите занятости женщин. Она снизила ответственность государства за будущее пенсионное обеспечение и ввела рыночные инвестиционные счета. Были начаты реформы, расширившие механизмы софинансирования и страхования, приватизацию и конкуренцию в области здравоохранения и образования. Менее успешные усилия были предприняты в отношении отказа от субсидий и льгот. Таким образом, правительству удалось переориентировать российское государство всеобщего благосостояния, переведя его с унаследованной государственнической модели на модель, в большей степени отвечающую рыночным условиям[244]. (См. таблицу 3.5, где приведены результаты по различным направлениям политики.)

Эти реформы являлись проектом исполнительной власти, разработанным, с привлечением экспертов, узким комитетом и принятым довольно уступчивой Думой. Дискуссии о политике реформ вращались в основном вокруг интересов элиты и государства или (в лучшем случае) экспертно-технократической концепции общественных интересов. По словам человека, глубоко вовлеченного в реформы,

…основная слабость российской политической жизни заключается в том, что поставщиками вариантов является узкая группа экспертов и высокопоставленных чиновников; социальная политика [должна быть] совокупностью ответов на различные вызовы, интересы, озвучиваемые обществом. В России мало кто поддерживает эти идеи. Большая часть общества находится вне этой картины. Главная проблема заключается в отсутствии спроса – люди не готовы. В ельцинский период было некоторое общественное давление на власть, потому что была мощная оппозиция в парламенте, а отсюда пусть и примитивная, но сильная артикуляция. Теперь она маргинализирована[245].

В большинстве областей в политике реформ доминировали заинтересованные стороны, представляющие элиту, и их интересы учитывались. Защита солидаристских ценностей и более широких общественных интересов в государстве всеобщего благосостояния была очень слабой. Важно, однако, отметить, что и законодательная власть, и правительство при этом опирались на стратегии задержки, запутывания и уклонения от ответственности, которые знакомы по исследованиям сокращения роли государства всеобщего благосостояния в демократических системах. Направление изменений в сторону либеральной модели, подразумевающей меньшие затраты в сфере всеобщего благосостояния и влекущей за собой издержки для большинства социальных групп, несколько затушевывалось постоянными заявлениями правительства о небольших, но регулярных повышениях пенсий, минимального размера оплаты труда и других государственных социальных выплат после кризиса 1998 года. Наложенные обществом ограничения на жилищную реформу и особенно на сокращение пособий, которые было невозможно затушевать, оказались гораздо сильнее. Короче говоря, подтверждается версия аргумента, предложенного Полом Пирсоном: по-видимому, существует некоторое сдерживающее обратное влияние на изменения государства всеобщего благосостояния, налагающее немедленные и ощутимые издержки на широкие группы населения даже в условиях полуавторитарного государственного устройства России [Pierson 1994].

Активная роль Всемирного банка, как уже отмечалось, в этот период была ослаблена, но его более ранние вмешательства во многом повлияли на происходящее. Представляется, что собственная оценка банком его воздействия на Россию в течение 1991–2001 годов достаточно хорошо отражает реальность: