Посткоммунистические государства всеобщего благосостояния. Политика реформ в России и Восточной Европе

СЕ A (Country Assistance Evaluation – Оценка помощи стране) определяет результаты большинства операций, проведенных при поддержке банка, которые были закрыты и оценены в 1991–2001 годах, как неудовлетворительные, но отмечает, что рейтинги устойчивости выше, чем рейтинги результатов, поскольку после 1998 года были применены многие уроки, извлеченные из операционных и аналитических рекомендаций банка. <…> Банк стал основным внешним партнером по <…> формированию повестки социальной реформы, и правительство переняло многие из рекомендованных банком направлений политики [World Bank 2002b].

Российский опыт показывает, что соблюдение рекомендаций обуславливается прежде всего не финансовой зависимостью от МФИ, а внутренними политическими интересами и соотношением сил. Модель либерального государства всеобщего благосостояния, внедряемая МФИ, оказала глубокое влияние на реформирование российского государства всеобщего благосостояния, однако это воздействие было сложным образом переосмыслено в рамках внутренней политики.

Программы и приоритеты реформы социального благосостояния определялись Министерством экономического развития и торговли и, в меньшей степени, Министерством финансов – государственными акторами, основными задачами которых являлись инвестиции и развитие предпринимательской среды. Первыми были организованы реформы, наиболее важные для модели развития: либерализация Трудового кодекса; пенсионная реформа, способствующая потенциальному созданию инвестиционных фондов; жилищная реформа и реформа льгот, призванные снизить нагрузку на государственный бюджет. Секторам образования и здравоохранения придавался более низкий приоритет. Несмотря на то что в российском правительстве много говорилось о кризисе в области здравоохранения и о демографическом кризисе, а также о важности образования для развития человеческого капитала, реформы в обеих этих областях проходили с задержкой. Во всем социальном секторе организации, которые обычно естественным образом защищают функции благосостояния: профсоюзы, министерства труда и социального обеспечения, организации бенефициаров и политические партии, выступающие за сохранение всеобщего благосостояния, – играли ограниченную роль или защищали институциональные и бюрократические интересы, а не солидаристские или общественные. За исключением требований сохранения льгот и субсидий, российское общество практически не имело права голоса в изменении государства всеобщего благосостояния.

Результаты реформы российского государства всеобщего благосостояния в 2002–2003 годы

К 2003 году Россия пережила пять лет устойчивого экономического роста и действия последовательной программы либеральных реформ государства всеобщего благосостояния. Правительство немного увеличило социальные расходы в реальном выражении, создало кое-какие рынки социального страхования и предприняло усилия по регулированию частных социальных расходов и предоставления частных социальных услуг. В данном разделе я описываю результаты этих реформ (параллельно обсуждению результатов в главе третьей), рассматривая их влияние на ключевые аспекты обеспечения всеобщего благосостояния: основные социальные гарантии, бедность и социальную помощь, а также доступ к здравоохранению и образованию. Я опираюсь на исследование Всемирного банка, в котором используются результаты Национального обследования бюджетов домашних хозяйств и участия в социальных программах (НОБУС) – опроса о доступе российских домохозяйств к социальным услугам. Проведенное Госкомстатом в 2003 году, это обследование дает наиболее полную картину из имеющихся. Оно показывает устойчивые последствия в виде резких региональных диспропорций, которые были отмечены в главе второй, и дает общую оценку либерализации государства всеобщего благосостояния и социального обеспечения в России.

Основные социальные гарантии