Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2

Самый базовый вариант политики идентичности, которую мы обсуждали в предыдущей главе [♦ 6.4.2], – это политика этнической идентичности. В широком понимании слово «этнический» – это идентичность, основанная на общем происхождении, языке, культуре или национальности [♦ 3.6.2.1]. Что касается политики этнической идентичности, то ее суть та же, что и у популизма: разделение на «мы» и «они», то есть тех, кто входит, и тех, кто не входит в группу[939]. Однако раскол, который возникает в результате этого разделения не обязательно носит манихейский и однонаправленный характер, а члены этнической группы не всегда воспринимают взаимодействие с другими группами как игру с нулевой суммой. Эти группы, составляющие политику этнической идентичности, должны соответствовать одному или обоим из следующих двух критериев: (a) этническая принадлежность обладает объединяющим свойством на уровне элит, то есть некоторые фракции связывают политических акторов по этническому принципу, и/или (b) этническая принадлежность является источником массовой мобилизации, что означает, что значительная часть населения страны эмоционально привязана к некой этнической общности и даже готова жертвовать своими личными интересами в пользу интересов этой группы[940].

При определении аналитических параметров давайте прежде всего обратимся к внутренним аспектам этнической политики. Этническим противоречиям и их влиянию на политику посвящено огромное количество литературы. В частности, большое внимание уделяется их пагубным последствиям для демократии, которая должна основываться на процессе мирного публичного обсуждения и человеческом достоинстве [♦ 4.2.2][941]. Однако в коммунистических диктатурах в отношении многих из существовавших ранее этнических групп использовалась смешанная стратегия, включающая (1) репрессии и (2) административное разделение в рамках федеральной структуры, если этническая группа была привязана к четко обозначенной территории (как, например, словенцы в Югославии, словаки в Чехословакии и абхазы в Грузинской Советской Социалистической Республике)[942]. Первым аналитическим измерением политики этнической идентичности в посткоммунистическую эпоху является вопрос о том, распались ли этнически разделенные страны после смены режима. Случаи, когда это произошло, можно классифицировать по трем признакам: (a) привел ли распад к образованию новых стран или к административно отделенным этническим анклавам; (b) был ли распад мирным и признан обеими сторонами или нет; (c) произошел ли распад в соответствии с границами прежней федеральной структуры или как-либо иначе. Республики Советского Союза отделились мирно, образовав новые страны, границы которых соответствовали существовавшим ранее границам союзных республик. Распад Югославии также привел к появлению новых стран по образцу существовавших ранее территориальных подразделений, но этот распад произошел насильственным образом. Сербия представляет собой сразу два случая выхода территории из состава государства: тот, который был принят обеими сторонами (Черногория), и совершенный в одностороннем порядке (Косово), тогда как Молдова и Босния и Герцеговина представляют собой случаи формирования этнических анклавов (Приднестровье и Республика Сербская, соответственно). В каждом из этих случаев цель выхода из состава государства помимо формирования нации заключалась в создании этнически более или менее однородных единиц, политическая жизнь которых в меньшей степени зависела бы от этнических противоречий.