Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2

Соответственно, США обладает средствами для глобального влияния либо в качестве политики по продвижению демократии, которую проводят США, представляющие собой стержневое государство цивилизации, либо в качестве преднамеренной атаки с целью ослабления патронального режима как потенциально деструктивного элемента. Напротив, в Европейском союзе даже реализация существующих средств защиты ограничивается медлительностью ЕС в создании институтов и процедур. Поскольку давление на определенную страну усиливается после того, как некоторые правительственные меры подрывают демократию, становится очевидным, насколько инструменты ЕС ограничены в плане восстановления демократических норм[1035]. Евросоюз оказывается втянутым в споры по конкретным вопросам, тщетно пытаясь при этом легитимно критиковать автократию в более широком смысле. В отличие от патрональных режимов за пределами ЕС, посткоммунистические государства-участники не могут расцениваться как «они» – их следует рассматривать как часть группы «мы», что с самого начала обезоруживает органы ЕС. В довершение всего, у ЕС отсутствуют инструменты, чтобы справляться с поведением недавно присоединившихся стран, которые некоторые авторы охарактеризовали как «хулиганство новичков»[1036]. В то же время такие режимы, как патрональная автократия Орбана, искусно вносят незначительные коррективы в качестве показательного шоу, а характерные для режима патрональные особенности остаются при этом неизменными[1037].

Патрональные автократии проявляют естественный для них деструктивный характер в сообществе либеральных демократий еще и потому, что являются криминальными государствами [♦ 2.4]. Деятельность лиц, составляющих двор патрона и клиентов в однопирамидальной патрональной сети, считается преступлением даже в соответствии с их собственными законами [♦ 4.3.4.3], что и является причиной нейтрализации таких механизмов правового контроля, как судебное преследование [♦ 4.3.5]. Однако, в отличие от традиционной мафии, которой достаточно действовать в обход контролирующих механизмов государства, криминальное государство должно позаботиться о своей безнаказанности и на международной арене. Один из способов добиться этого – использовать популистский нарратив и апеллировать к национальному суверенитету в «борьбе за национальную свободу»[1038]. На самом деле потребность патронального режима в национальном суверенитете – это не что иное, как потребность преступника в безнаказанности, то есть требование, чтобы его оставили в покое и позволили воровать в отсутствие надзора со стороны ЕС и западных налогоплательщиков [♦ 4.2.3]. При этом Орбан также попытался использовать один из структурных недостатков ЕС, а именно количество случаев, когда можно воспользоваться правом вето при принятии решений. Так же, как liberum veto («свободное вето») дворянства в шляхетской республике в Польше XVII–XVIII веков дважды приводило к раздробленности и в итоге – к разделу Польши между соседними державами, система вето ЕС может быть использована занимающимися шантажом союзами, состоящими из государств-участников, которые могут остановить интеграцию в ЕС, а также противодействовать любым мерам, предпринимаемым для того, чтобы покончить с безнаказанностью мафиозного государства. Орбан пытался организовать такие союзы со странами из Вишеградской группы (Польшей, Чехией и Словакией), а затем и с западными популистами, но пока без особого успеха[1039].