Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2

Прежде чем раскрыть аксиомы, которых мы придерживались в отношении посткоммунистических режимов, стоит отметить, что за пределами посткоммунистического региона существуют страны, которые можно описать с помощью нашего языка, не разрушая его аксиом. Так получилось непреднамеренно: мы определяли идеальные типы для конкретного региона, не задумываясь об особенностях других географических зон. Однако большинство либеральных демократий находятся за пределами посткоммунистического региона, особенно в западной цивилизации. Такие страны, как Австралия, Швеция или Соединенные Штаты, приближаются к идеальному типу либеральной демократии, который описан в нашей книге, поскольку при разработке этой модели мы обращались к популярным авторам, анализировавшим демократию и процессы внутри нее на примере либеральных демократий западного типа. Что касается другого конца оси демократия – диктатура, то в настоящее время коммунистические диктатуры существуют только за пределами посткоммунистического региона, а самым ярким примером режима такого типа является Северная Корея, в которой сохраняется чрезвычайно репрессивная коммунистическая диктатура почти идеального типа. Диктатура с использованием рынка, как правило, предполагает коммунистическое прошлое и, следовательно, может существовать в посткоммунистических странах, которые мы не рассматривали, например во Вьетнаме и Камбодже в Юго-Восточной Азии[1169]. Что касается патрональных режимов, то по предположению Хейла, во многих странах Латинской Америки и Африки к югу от Сахары, переживших смену режима после коммунистической диктатуры в 1990-х годах (Ангола, Бенин, Буркина-Фасо, Конго, Эфиопия, Мадагаскар, Мозамбик, Сомали), существовало множество одно– и мультипирамидальных патрональных сетей[1170]. Хотя анализ этих стран в настоящее время требует отказа от некоторых принятых нами аксиом (см. ниже), понятия патрональной конкуренции и автократической консолидации или представление об их отсутствии можно в полной мере применять к этим странам. Монголия больше всего тяготеет к патрональной демократии, тогда как Сингапур представляет собой любопытный случай однопирамидальной властной сети с многопартийными выборами и непатрональной экономикой, что в какой-то степени напоминает консервативную автократию[1171].

Однако подробный анализ стран за пределами посткоммунистического региона выходит за рамки нашей компетенции, и мы убеждены, что некоторые явления, характерные для других регионов, невозможно адекватно интерпретировать с помощью нашей структуры. Другими словами, необходимо отказаться от некоторых из наших аксиом и осознать, что некоторые факторы, не являющиеся системообразующими в посткоммунистическом регионе, вполне могут быть таковыми в других географиях. Нам кажется, что наиболее неадекватными для анализа непосткоммунистических гибридных режимов можно считать следующие пять аксиом[1172]:

• Аксиома генезиса: становление режима начинается с разрушения монополии государственной собственности. На схемах в Главе 7 каждая смоделированная траектория проанализированных нами стран начиналась в одном и том же «Квадрате № 1», то есть с коммунистической диктатуры. После ликвидации этого типа режима во всех посткоммунистических странах, независимо от их первичной траектории, монополия на государственную собственность была упразднена. В Главе 5 мы писали, что развитие института собственности шло рука об руку с политической властью, поскольку коммунистическая национализация и приватизация при смене режима были последовательными шагами по политической реорганизации структуры собственности. Данную точку можно считать генезисом этих режимов, который оказал долгосрочное влияние на характер собственности, ее слияние с властью, а также на экономическую и политическую культуру региона. Впрочем, во множестве стран никогда не было монополии на государственную собственность, а значит, не происходило и коммунистической национализации, ровно как и приватизации при смене режима. Мы вкратце рассмотрели права собственности западного типа, но наша концепция может оказаться непригодной в режимах с другим происхождением, другой отправной точкой и другой историей формирования собственности. Примером здесь могут служить постколониальные страны.