Читаем Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 полностью

Третий критерий, который мы используем для сравнения нормативно-закрытых рынков с дискреционно-закрытыми, это назначение платежей, получаемых публичными акторами от частных за различные услуги, связанные с извлекаемой рентой. По нашему мнению, существует три разновидности оплаты государственных услуг: (1) плата за вход на закрытый рынок, (2) плата за создание ренты и (3) плата за сохранение ренты, то есть за то, чтобы выгодный (нормативно или дискреционно) статус-кво не менялся[170]. На нормативно-закрытом рынке первый тип представляет собой нормативный сбор, взимаемый органами государственного управления за такие услуги, как предоставление права заниматься определенной профессиональной деятельностью (выдача лицензий или сертификатов и т. д.)[171]. Что касается (2) и (3) типов, то политики могут требовать взятку или каких-то незначительных личных выгод, но прежде всего они используют эти реляции для укрепления своего политического положения [♦ 5.3]. Политические выгоды включают в себя, как правило, финансирование избирательных кампаний группами интересов, которые предоставляют таким образом конкурентное преимущество политику или политической партии[172]. На дискреционно-закрытом рынке коррумпированного государства в качестве взятки коррумпированным административным служащим выступает только первый тип. Однако в случаях захвата государства сверху вниз или криминального государства, где формируются неформальные патрональные сети, взятки, а также финансирование избирательных кампаний не наблюдаются вовсе. Как отмечает Григорий Явлинский, «использование ресурсов частного бизнеса для получения выборных должностей [в патрональных автократиях] довольно проблематично, поскольку авторитарная „вертикаль власти“ контролирует выборы, а также и в первую очередь потому, что очень немногие выборные должности предоставляют какую-либо реальную власть и свободу действий»[173] [♦ 4.3.3, 4.3.4.4]. Таким образом, здесь можно выделить три других типа платежей, которые могут запрашивать патроны:

1. Личные выгоды в форме платы за крышу;

2. Экономические выгоды в форме неформального приобретения частичных прав собственности на имущество пользующегося привилегиями экономического актора (то есть этот актор становится подставным лицом патрона [♦ 5.5.3.5], который теперь неформально обладает, по крайней мере, частью его собственности);

3. Патрональные выгоды в форме лояльности патрону и готовности выполнять его неформальные приказы.

Наконец нормативно– и дискреционно-закрытые рынки различаются по характеру извлечения ренты (rent-seeking). Хотя термин «извлечение ренты» стал также обозначать деятельность по сбору ренты, в своем первоначальном экономическом смысле он означал прежде всего попытки участников рынка убедить правительство установить барьеры для входа на рынок для своей выгоды (то есть их усилия, направленные на поиск ренты)[174]. Хотя в конституционном государстве рынки становятся закрытыми из-за применения регуляционного вмешательства и исключения некоторых потенциальных конкурентов, поиск ренты остается открытым и конкурентным, то есть государство не устанавливает барьеры для поиска ренты как такового[175]. Любой может лоббировать снизу вверх предпочтительные для него требования, а у правительства нет заранее составленного списка победителей (и проигравших), которым предоставляются привилегии сверху вниз, независимо от их лоббистских усилий[176]. Однако это приводит к явлению, которое в литературе об извлечении ренты обозначается как рассеивание ренты (rent dissipation)[177]. Чтобы получить ренту, группы интересов тратят ресурсы на лоббирование, и эта деятельность сокращает их приобретения. Иначе говоря, они не просто извлекают ренту, но должны заплатить за это сумму, которая на конкурентном рынке, где несколько групп интересов ведут борьбу за определенные возможности, может даже равняться размеру самой ренты[178]. Другими словами, прибыль, которую получатели ренты извлекают из своего предоставляемого государством положения, должна также учитывать стоимость приобретения этого положения. Таким образом, объем их ренты в результате конкуренции снижается, и происходит ее рассеивание.

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека журнала «Неприкосновенный запас»

Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами
Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами

Эта книга — увлекательная смесь философии, истории, биографии и детективного расследования. Речь в ней идет о самых разных вещах — это и ассимиляция евреев в Вене эпохи fin-de-siecle, и аберрации памяти под воздействием стресса, и живописное изображение Кембриджа, и яркие портреты эксцентричных преподавателей философии, в том числе Бертрана Рассела, игравшего среди них роль третейского судьи. Но в центре книги — судьбы двух философов-титанов, Людвига Витгенштейна и Карла Поппера, надменных, раздражительных и всегда готовых ринуться в бой.Дэвид Эдмондс и Джон Айдиноу — известные журналисты ВВС. Дэвид Эдмондс — режиссер-документалист, Джон Айдиноу — писатель, интервьюер и ведущий программ, тоже преимущественно документальных.

Джон Айдиноу , Дэвид Эдмондс

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Политэкономия соцреализма
Политэкономия соцреализма

Если до революции социализм был прежде всего экономическим проектом, а в революционной культуре – политическим, то в сталинизме он стал проектом сугубо репрезентационным. В новой книге известного исследователя сталинской культуры Евгения Добренко соцреализм рассматривается как важнейшая социально–политическая институция сталинизма – фабрика по производству «реального социализма». Сводя вместе советский исторический опыт и искусство, которое его «отражало в революционном развитии», обращаясь к романам и фильмам, поэмам и пьесам, живописи и фотографии, архитектуре и градостроительным проектам, почтовым маркам и школьным учебникам, организации московских парков и популярной географии сталинской эпохи, автор рассматривает репрезентационные стратегии сталинизма и показывает, как из социалистического реализма рождался «реальный социализм».

Евгений Александрович Добренко , Евгений Добренко

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги