Постлюбовь. Будущее человеческих интимностей

Естественно, что большинство жертв — как цисженщин, так и квиров — не идут в полицию, потому что уровень доверия к правоохранительным органам ниже плинтуса. В России полиция не просто не защищает жертв такого насилия, но и зачастую инициирует его — вламывается с рейдами на фестивали, лекции и показы, в активистские шелтеры и в частные квартиры и офисы фем- и ЛГБТ-организаций, в северокавказских республиках напрямую участвует в похищениях и пытках квир-людей, иногда ведущих к их убийству. Подробно задокументированы случаи обращения женщин и квиров в полицию по всей стране, — это почти всегда связано с обесцениванием, насмешками и психологическим насилием сотрудников полиции; жертвам начинают угрожать и обвинять их в произошедшем, задают кучу абсолютно неуместных вопросов: про то, как жертва одета или выглядит, про опьянение или употребление веществ, про отношения с насильником, про количество сексуальных партнёров и так далее. Квир-люди в России часто становятся жертвами так называемых подставных свиданий, когда знакомство в онлайне с фейковым аккаунтом приводит к оффлайн-встрече, на которой квир-персону ловит группа из «анти-ЛГБТ активистов» и издевается, угрожает или шантажирует. Исследование ЛГБТ-сети описывает случай, когда организаторами такого свидания стали полицейские: трансженщина мигрантка из Кыргызстана поехала на встречу с мужчиной, который оказался полицейским; с коллегами он увёз её в отдел и требовал отдать 20 000 под угрозой депортации и запрета на въезд.

В классическом феминизме насилие над женщинами объясняется через марксистскую модель власти, согласно которой мужчины применяют силу в отношении женщин в качестве выражения патриархата, который является общественной суперструктурой[282]. В своё время это объяснение было настоящим политическим прорывом и очень помогло теоретизировать гендерное насилие. Но чем больше эмпирических свидетельств накапливалось и чем глубже под воздействием освободительных движений менялась гендерная динамика, тем яснее становилось, что патриархальная власть — не единственная модель, по которой власть вообще может действовать, а значит — производиться насилие. Возложение ответственности за вообще всё гендерное насилие только на патриархат приводит к игнорированию других источников и моделей насилия, а значит — к неадекватным политикам его предотвращения. Клэр Кэннон, Кэти Лове-Мун и Фред Баттел предпринимают попытку[283] реконцептуализации партнёрского насилия через постструктуралистский феминизм, квир-теорию и социологию гендера. Они показывают, как анализ насилия в классическом феминизме воспроизводит бинарную гендерную структуру, а также эссенциализирует маскулинность и феминность: мужчина — всегда заведомо опрессор, а женщина — всегда заведомо угнетаема; из этой модели довольно тяжело найти концептуальный и политический выход, потому что он вчитывает в саму сущность женщины подчинение и в сущность мужчины — насилие, — игнорируя разные географические, исторические и другие контексты.