Постмодернистская сага

Маркуша сидел на вёслах. Инге расположилась на корме — очень боевого вида, нож на поясе, арбалет на коленях. Помнится, наверху, на станции, он когда-то смотрел фантастический фильм про планету после техногенной катастрофы, там были примерно такие же персонажи.

— Ты знаешь, в деревне многие считают, что Свен давно должен был тебя освободить, — задумчиво сказала Инге. — А некоторые вообще говорят, что ты был бы хорошим вождём, получше Свена. Ты столько всего знаешь — не зря тебя называют Капитаном. И на небе ты был... Правда, что земля — круглая?

— Правда... Я вот чего не понимаю, отчего здесь, внизу, все всё забыли? Хорошо, допустим, было Обновление (хотя до сих пор, что такое Обновление, Маркуша так и не разобрался). Но ведь от предков довольно много всего осталось — многое можно было бы восстановить?

— Ну да, наверное... Родители говорят, что вспоминать опасно... — Инге опустила пальцы левой руки за борт, на воде образовался след. — Что, вообще, о многих вещах опасно думать.

— И говорить тоже?

— Трудно говорить и не думать... Родители хотят, чтобы я поскорее вышла замуж и детей нарожала, тогда, говорят, дурь пройдёт. А я люблю думать.

— За Кая думать тоже?

— Ну, Кай больше для отвода глаз, чтобы не приставали. Другой бы парень, из воинов, приставать начал, выходи да выходи. А Кай послушный. И потом, с ним интересно. Он и сам думать любит.

— Что же это за вещи, о которых опасно думать? Если боишься, не говори, но мне очень важно понять, что здесь произошло. Я ведь был наверху, на орбите.

—  Говорят,  всё  электронное.  Электроника  предков  поработила, они делали всё, что она от них хочет.

—   На   станции   было   полно   электроники,   но   меня   поработил Свен, — заметил Маркуша.

— Тоже правда...

Их глаза встретились. Она смотрела так доверчиво... Но что-то ещё было в этих зеленоватых глазах, в её взгляде. Что-то такое, отчего Маркуша вдруг подумал, что её взгляд может говорить о зарождающейся влюблённости. На мгновение он представил себе, что прижимает к груди напряжённое, как натянутая струна, тело Инге и целует доверчиво приоткрытые губы. Потом мелькнула отрезвляющая мысль, что сейчас, после Обновления, он всем кажется глубоким стариком. В следующий момент её взгляд скользнул куда-то в сторону, а на лице нарисовались совсем другие чувства — охотничий азарт, тревога.

—  Тихо!  Не  греби!  Оно  там,  за  камышами!  —  воскликнула  она громким шёпотом.

Маркуша  поднял  вёсла,  положил  лопастями  внутрь,  чтобы,  не дай Бог, весло случайно не плюхнулось в воду. Оглянулся. Лодка как раз обогнула небольшой мысок. Вдали, над стеной камышей вырисовывался чёрный силуэт динозавра. Виднелись только голова и верхняя часть туловища с маленькими ручками. Маркуша от всего сердца надеялся, что лодки он пока не заметил.

***

Они согласились, что надо бы подобраться к чудовищу поближе. Вопрос — как? Хорошо, что вёсла в кожаных уключинах совсем не скрипели, особенно теперь, когда ими гребла Инге. Хорошо, что ветер дул с берега, хотя Маркуша плохо себе представлял, какое чутьё у динозавров. А какое зрение? Пересекая бухточку, они держались так, чтобы голова чудища едва виднелась над кромкой камышей. Значит, с другой стороны лодка тоже должна почти сливаться с кромкой. А может ли зверь плавать? Можно ли от него спастись, если понадобится, уйдя подальше от берега?

Они почти пересекли бухту, когда Маркуша заметил устье очередной речки. Если она похожа на другую, ту, что вблизи посёлка, то за плот­ной полосой камышей около озера берег должен стать несколько выше, а камыши реже. Высадившись там, возможно, удастся что-то разглядеть. Динозавр находится довольно далеко от открытой воды. Эх, жаль, нет бинокля... А что, если он заметит их и решит преследовать?

Маркуша говорил себе, что не должен подвергать риску жизнь Инге... Но подвергнуть риску только свою жизнь она ему не позволит. Вернуться в деревню сейчас тоже невозможно — она сочтёт это трусостью. Оставалось пойти на риск вместе с нею.

— Притормози.

Маркуша показал Инге устье и предложил проплыть за прибрежную полосу камышей, сразу за ней причалить, выбраться на берег и по­смотреть, что оттуда удастся разглядеть.

Инге закусила губу, задумалась. Кивнула.

***

Чудище было недалеко: чёрно-зелёная туша с зубастой, стиснутой с боков головой на морщинистой шее над перевитым туманом кустарником.

Спрятавшись за корявым стволом старой ивы, они видели всё, но мало что понимали.

Лодку  они  привязали  к  узловатому  корню.  Когда  они  выбрались наверх, пристроились за толстым стволом и осторожно выглянули, чудище было одно.

Но чуть погодя они увидели старуху Хансен.

После событий в деревне сама идея, что она имеет какую-то власть над чудищем, не очень удивляла — в конце концов, не зря её считали ведьмой. Однако то, что они увидели, было куда более удивительным.