Постник Евстратий: Мозаика святости

Императорские эдикты были частью со рвением, частью против воли подписаны четырьмя патриархами, но Иерусалимский патриарх папа Мартин отказался подписать данный эдикт. Более того, папа Мартин и его Латеранский собор предали проклятию коварное и преступное молчание греков, после чего сто пять епископов не подчинились базилевсу Константу и даже не побоялись назвать еретиками тех, кто поддерживает монофелитов, так как они отступили от веры и стали орудиями дьявола.

Естественно, император рассвирепел: его практически назвали еретиком, как и его деда. И, как пишет Э. Гиббон (т.6, стр. 268 «Закат и падение Римской империи»), «папа Мартин окончил свою жизнь на негостеприимных берегах Таврического Херсонеса, а его оракул, аббат Максим был бесчеловечно наказан отсечением языка и правой руки. Но их упорство перешло к их преемникам».

Шестым вселенским собором было утверждено постановление Латеранского собора о двоеволии, то есть что у Христа есть воля божественная и воля человеческая.

Папа был тверд: есть у Богочеловека и воля человеческая и воля от Бога. Потому и един в этих двух волях, что не разделить в нем человечества силу и Божью.

Патриарх недоволен, недоволен и юный Констант, восклицавшие: «У Христоса только божественна воля, ибо он – Бог!»

Нет, утверждал упрямый старик: «Нет, Бог Он и все же из человеков. Если бы и весь мир это новое учение, противное православию, решился принять, то я не приму, не отступлюсь от Евангелия и Деяний (апостольских) и от Святых Отец, если бы даже пришлось пострадать мне до смерти».

Пусть будет так! И Констант пошел на эдикт, запретил, издав в 638 году Экфесис («Изложение»), даже мыслить о двоеволии под страхом кары тяжелой.

А папа был тверд!

Тогда ярой базилевс и направил Олимпия в Рим с приказаньем послать кого-либо верных убить старика, что выставил себя на посмешище. Тот волю выполнил и послал стража верного: «Меч спрячь под длинным плащом, подойди, папа добр, допускает всех до креста и руки целованья, руку то поцелуй и мечом порази, да желательно в сердце».

Как ослушаться воину? Да и фанатику? Да никак! Меч под плащом, плащ на груди, службу выстоять выстоял, не впервой, затесался в толпу, что шла ко кресту и целованию папиной длани, подошел и ослеп!!!

А блаженненький папа пошел на собрание в Риме Собора, что случился в 649 году, да и осудил базилевса Константа.

Как разозлился всемощный владыка судеб людских, как озверел. И до того был жесток, необуздан, а тут решился и вовсе на крайние меры.

Долго иль коротко ждал мести часа, но ровно через четыре года верный ему Каллиопа схватил мятежника-папу. Так начался крестный путь папы-мученика за веру, за православную.

Год пережил на Цикладах (островах) в голоде лютом, где стражники отбирали у люда еду, что с добрым сердцем приносили папе.

Пережил и синклит, где его объявили государственным злодеем, перенес поруганье толпы на дощатом эшафоте, где и сидеть то не мог, так изнемог; стойко жил правдой в тюремных сырых диомидовых старых клетушках. И это то при его застарелой подагре! Там ожидал смертного часа, и «добрый» патриарх по имени Павел испросил милости у базилевса отправить папу на Херсонес, да через восемь дней сам и умрет в небрежении божьем.

Долго-долго мучили папу. По одной из версий, более ста дней. По другой, более двух лет истязали.

Мучили папу: пытали, морили, нервы мотали, понимая, что тот стоит у последней черты, ожидали, исправится или нет, гордый упрямец.

Блага земные: тёплая пища, тёплое одеяло, неба глоток дать старику обещали за малое, за самую малость: отрекись от того, что Христос обладал человеческой волей. Всего-то делов, ведь сущий пустяк.

Паства всё равно ничего не поймет, куда ей от горшков, усадеб и рынков подниматься к заоблачным высям премудрости нашей: есть у Христа воля от человека или только Божественна Его суть.

Всего-то и надо сказать, можно даже и не писать папскую грамоту, только скажи: едина воля у Него, воля Отца, и монофелиты отпустят на волю. Зачем старому папе инкерманские штольни, мрак полумрачных пещер? Сотни рабов-христиан, поддержавших его разве помогут, раз сами рабы? Добывают и режут громадные камни, грузят на корабли, что черпают солёной водицы аж по корму, плывут в Рим, Синоп и подалее города возводить, храмы в честь Бога построить.

Разрешили пленному папе даже письмо написать. И написал! И чем то письмишко закончил?

«О бренном же сем теле моем позаботится Господь сам, все по воле Его, и в непрестанных мучениях и в незначительном утешении. Ибо Господь уже близко, и чего я боюсь? Уповаю на Его милосердие, и предохранит вас Всевышний Бог своей мощной рукой ото всякого наказания и да спасет вас во Царствии Своем!» Утешил, что называется.

И судилище пережил, да какое судилище! Осенью 654 года привезли его в Византию, болящего в скорбях. Ранёхоньким утром пришли людишки от патриарха и от царя и с утра до ноченьки темной хулили его да злословили. Святой молча терпел бесовскую ересь.