Посторонний человек. Урод. Белый аист

— Не водить же нам его весь день по городу, — сказал он сердито. — Что мы — гастролеры какие-нибудь?

— Я уже не могу, я замерзла, — чуть не плача, призналась Лилька. — Пойдем, Юрастик, домой, мама, наверное, пришла, а его...

Она глянула на Бродягу, потом на меня, и я сразу догадался, что взбрело ей в голову. Я и сам уже раздумывал— не приютить ли нам бездомного пса. Он с каждой минутой нравился мне все больше и больше. Но как посмотрит на это мама? Определенно попрет нас из дому вместе с Бродягой.

А Бродяга стоял рядом с Лилькой и, помахивая хвостом, жался к ее ногам. Может быть, он догадывался, о чем идет у нас разговор? Кто его знает, о чем он думал! Молчит, поглядывая на нас, переступает с одной лапы на другую.

Не оставлять же пса на таком морозе!

Я очень надеялся, что мама с бабушкой еще не вернулись и нам с Лилькой удастся спрятать Бродягу на кухне за шкафом. Гурик обещался нам помочь, если пес заупрямится и не захочет идти к нам в дом.

— Нет, он обязательно пойдет, — уверенно говорила Лилька, потирая нос. — Он очень умный, даже умнее, чем некоторые мальчишки.

Гурик не обратил внимания на ее слова. Разве мало глупых мальчишек на свете, на которых намекала Лилька?

Когда мы подошли к калитке и приоткрыли ее, то сразу примолкли. Мама была во дворе и колола дрова. Мы прикрыли калитку, стали совещаться. Нечего было и думать проскочить с собакой в квартиру.

— А я знаю, что делать, — сказала повеселевшая Лилька.— Пусть Гурик подержит сейчас Бродягу, а ты, Юрка, беги домой, посмотри, на кухне или нет бабушка, а я займу маму разговором. А потом...

Мы опять заглянули во двор. Мама стояла к нам спиной. Она как раз в эту минуту занесла над головой колун и собиралась ударить им по толстому сучковатому кругляшу. Вот она с размаху опустила колун, но, промахнувшись, угодила на самый край полена. Щепки брызнули в разные стороны, а полено так и не раскололось. Мама с досадой пнула кругляш ногой и обернулась. Я сразу догадался, что она здорово измучилась — шаль сползла ей на затылок, а волосы на висках совсем побелели, закудрявились.

— Что это такое? — вскрикнула мама, увидя нас.— Господи! И где вас только целый день носило? Вместо того, чтобы помочь матери, этот мальчишка болтается по улицам с утра до вечера и таскает за собой малое дитё!

Она устало подошла к Лильке и даже затряслась от испуга.

— Сейчас же в комнату! — закричала она не своим голосом, будто случилось что-нибудь ужасное. — Девчонка отморозила щеки. И у самого уши побелели. Я кому сказала? Марш домой!

— Лучше иди сама. А я наколю дров. Ты всегда вот так кричишь, а не скажешь, что тебе нужны дрова. Могла бы попросить дядю Дему или сказать мне, чем кричать попусту. Он в прошлый раз тебе предлагал ведь наколоть, и никто не виноват, сама отказалась.

— Поговори у меня!—уже тише прикрикнула мама.— Тоже мне, нашлись дровоколы. Сначала ототри свои уши снегом.

— Хорошо, — сказал я, стараясь держаться бодро. — Я ототру уши, а со двора все равно не уйду, пока не наколю тебе дров. А если ты будешь ругаться, то отправлюсь опять на улицу и не приду до ночи.

Мама обозвала меня самым упрямым мальчишкой на свете, смягчилась и разрешила расколоть два полена.

Она перестала ворчать и подтолкнула Лильку к крыльцу. Я, поплевав на ладони, занес над головой колун, как это делала мама, и вдруг мои руки дрогнули, остановились на полпути, а сердце замерло. Над высокой поленницей показалась сначала серая барашковая шапка, потом круглое румяное лицо с вытаращенными глазами, мелькнул шарф попугаечного цвета в желтую и красную клетки. Мама забыла о Лильке, выпустила ее руку и приподнялась на цыпочки, стараясь разглядеть: кто же прятался за дровами? Разглядеть ей так и не удалось — раздался такой грохот, будто кто фугаску нам подсунул во двор. Я даже зажмурился от страха, а когда открыл глаза, ужаснулся — нашей поленницы точно не бывало. Дрова валялись огромной кучей. Мама опомнилась, пулей вылетела за калитку. Конечно, не прошло и минуты, как она привела Гурика.

Он был цел, невредим и, кажется, очень доволен. Он смотрел на маму улыбаясь, словно ожидал от нее похвалы. А мама долго молчала — все шарила глазами по его меховой куртке, рассматривала его замечательное широкое кашне с длинными кистями. Наверное, она думала, что по ошибке сцапала совсем постороннего, ни в чем не повинного мальчика, и поэтому спросила:

— Что это значит? Это ты или не ты был за нашей поленницей?

Гурик покосился на меня, а я молчал, боясь, как бы он не выболтал лишнего. Мне очень хотелось спросить, куда он девал Бродягу, и я попробовал сигналить ему глазами, указывая на калитку. Он ничего не понимал, только громко сопел носом. Мама смотрела на нас обоих и тоже молчала.

Может быть, Гурику и удалось бы отвертеться, но на крыльцо выскочила Лилька. Она успела побывать дома и согреться. Неизвестно чему радуясь, она захлопала в ладоши и закричала: