Постовой

— Дима, Дима, подожди не бери грех на душу. Хорошая собачка, хорошая! — Я бездумно перекрыл Диме линию стрельбы, в два шага обогнув его вновь, и протянул открытые ладони в сторону пса, делая умильное лицо.

Собака, очевидно, знала, что такое огнестрельное оружие, она пятилась к крыльцу, скаля зубы и яростно вздымая мощный загривок.

— Дима, пистолет убери, пожалуйста, хорошая собачка, хорошая…

Вторая атака пса была мгновенной, на пределе своих сил я успел согнуться в безумную букву «зю», и всего на пару сантиметров мой пах разминулся с пастью зверя, ошибка грозила мне стойкой сексуальной дисфункцией.

— Ну что, справился? — ехидненько спросил Дима. — Может быть, позволишь мне?

— Дай мне пару минут, потом я отойду, если не получится.

Я судорожно думал, какую вещь в моем обмундировании жалко меньше всего. В голову ничего не приходило.

— Дима, помоги мне. — Я ухватил напарника за плечо, спрятался за него и стал конфузливо стягивать с себя сапог.

— Мужчины, вы собираетесь нам помогать? — Темноволосая барышня с ямочками на щечках дала о себе знать. Вторая, анемичная блондинка в сером пальто, почти не подавала признаков жизни, временами ее начинала пробивать крупная дрожь.

— Девушки, мы просто не хотим убивать собаку, — отрывисто крикнул я, с трудом натягивая узкое голенище на босую ногу.

— Еще пять минут, и спасать будет некогда, — жизнерадостно ответила та, что с ямочками.

Ну все, я был готов. Холодные и сырые внутренности сапога мгновенно выстудили голую стопу и придавали ясность мыслям. Я выставил вперед руку с намотанной на кисть портянкой и, дразня пса, двинулся вперед.

— Хорошая собачка, хороший песик!

Хороший песик припал к земле, готовый к атаке. Я помахивал правой рукой, привлекая его внимание. Пес прыгнул, вцепившись в заботливо подставленную руку, после чего я засунул портянку поглубже в глотку, и, ухватив песеля за нижнюю челюсть, стал пригибать его к земле. Собака безуспешно пыталась выплюнуть ком толстой ткани, откусить мне руку, с усилием сомкнув челюсти, чтобы навсегда отучить меня от дурных манер. Намотанная на кулак толстая ткань зимней портянки, глубоко забитая в глотку, не давала белоснежным зубам хищника сомкнуться на руке противника. С неожиданной силой рука противника выворачивала нижнюю челюсть пса, заставляя сильное и гордое животное упасть на асфальт. Последним отчаянным усилием кобель попытался оттолкнуть человека могучими передними лапами с набором острых когтей, но сил и времени уже не хватило, и зверь грузно упал.

— Дима, ремень дай, — прошипел я, прижимая бешено рвущегося пса к земле.

— Не дам, — сварливо ответил напарник, — ты его испортишь.

— Дима, быстро дай мне мой ремень с брюк, заправь петлей. Давай, сними быстрее, я его сейчас не удержу! — Выдержка мне изменила, пес пытался кататься на спине и чуть не сорвал мой захват. Когда я почувствовал грубую ткань брезентового ремня в своей откинутой назад ладони, я с трудом натянул на толстую шею собаки крепкую брезентовую удавку, ранее поддерживающую мои галифе. Теперь я, крепко держась за петлю ремня, мог контролировать поведение животного, как всадник управляет уздой. Кобель еще пытался рваться, но уже не так активно. Удерживая бьющегося пса одной рукой на затянутом ремне, я повернулся к спасенным девицам.

— Так что у вас случилось, барышни? Почему такие слезы?

— Он на нас напал! — уже успокоившись, сказала темненькая, обличительно ткнув в животное пальчиком.

— Он кого-то из вас укусил?

— Нет. Никого не укусил.

— Что тогда случилось?

— Мы шли от Речпорта, на станцию, чтобы уехать в гостиницу. Мы здесь в командировке, а тут этот пес выскочил из-за угла и к нам, мы испугались. Взбежали на крыльцо и два часа уже здесь стоим. Никого нет, никто здесь не ходит, кричали и в дверь стучали, нам никто не открыл. Какой-то вымерший город! — темненькая стала всхлипывать.

— Ну, правильно, дверь на сигнализации. Они до восемнадцати часов вечера работают. И что дальше?

— Ничего, просто стояли, а он сидел и иногда гавкал на нас. А я собак с детства боюсь, — чуть успокоившись, наконец, заговорила блондинка.

Во время разговора мое обоняние, которое невкусный ужин рабочей столовой лишь раздразнил, испытывало какой-то дискомфорт. Я сделал шаг вперед, по направлению к спасенным, собака, успокоившись, шагнула рядом со мной и вытянула вперед черную морду, явно к чему-то принюхиваясь. Девчонки взвизгнули и отшатнулись к двери. Я успокаивающе потянул пса чуть назад.

— А чем так вкусно пахнет тут?

— У нас пирожки с собой с печенкой. Мы хотели вечером, в гостинице, покушать перед сном.

— Ну, а что вы хотели? Пес тоже хочет кушать, он запах почувствовал, подбежал к вам…

— Но он же бросился на нас!

— Если бы он бросился, то он бы и сумки ваши и пирожки отобрал, поверьте. Нет, он культурно пытался выпросить у вас пирожок. А когда мы подошли, он попытался вас защищать. Вы же его друзья, которые могут поделиться пирожками. Он же не знал, что я тоже пришел вас спасать.

— Мы так испугались! Хорошая собачка. А он точно не укусит?

— Кидайте пирожок, а лучше два. Он поест, и мы все успокоимся.