Постскриптум: "Пусть бог не вмешивается" (СИ)

Нет, боли больше не было – лишь неприятные отголоски, которые, впрочем, тоже сходили на нет. Просто Холмс не могла поверить в то, что это происходило именно с ней.

Не обращая внимание ни на кого вокруг себя, девушка стала загибать пальцы на левой руке, считая вслух:

- Ноябрь, декабрь, январь, февраль… четыре месяца?! Да вы вообще с ума сошли там? – шёпотом возмутилась Терри.

До неё с большим опозданием дошло, что вагон поезда – не самое лучшее место для порицания сильных мира сего, а Вонгола – не то окружение, которое просто так забудет о её подозрительных фразах, и вряд ли поверит сказкам о плохих сновидениях.

И совсем уж поздно Триш вспомнила о том, что явно не лежала, когда закрывала глаза.

- Я предполагал, что ты будешь спать дольше. Елена и остальные ушли всего пару минут назад.

- В смысле? – уже на привычном слуху, итальянском языке достаточно громко спросила ведьма, вскочив с места и тем самым обратив на себя внимание немногочисленных пассажиров, оставшихся в вагоне. Сбавив обороты и утихомирив своё недоумение, девушка смущённо прочистила горло тактичным кашлем и села обратно. – В каком смысле «ушли»? С поезда на полном ходу «ушли»?

Джотто сперва не понял, как Триш пришла к такому выводу, а потом негромко хохотнул и мотнул головой:

- Нет конечно. В вагон-ресторан: мы уже почти четыре часа едем.

- Почему меня не разбудили? - девушка позволила себе расслабиться и, достав из сумки пудреницу, посмотрелась в зеркальце: волосы немного растрепались, и помада стёрлась, но в целом – ничего дурного. – И почему ты не там?

- Ты была слишком уставшей, а Елена не могла пройти мимо пирожных. Вот я и предложил заменить её.

- Вот оно что, - колдунья пригладила волосы и, не став поправлять макияж, убрала зеркальце обратно в сумку. – Извини, что причинила неудобства.

- Понятия не имею, о каких таких неудобствах ты говоришь, но признаю, что слышать ругань из твоих уст было неприятно. Не делай так больше – тебе не к лицу брань.

Выразительно изогнув бровь, Терри молчаливо поинтересовалась, мол: «А существуют женщины, которым идеально подходят ругательства?» – и забавно фыркнула, после чего обеими ладонями помассировала себе шею у линии роста волос и вытянула руки над головой, выгибая спину аж до хруста позвонков, разминая тем самым затёкшие места.

- Зачем ты положил мою голову к себе на колени? – спросила она, чувствуя не смущение, но что-то, весьма и весьма приблизительное к этому (одно дело – спать так, будучи не совсем трезвой, и совершенно другое – когда в крови ни капли алкоголя).

- Мне показалось, что так тебе будет удобнее, - просто пожал плечами Примо. – Ты выглядела измученной, словно тебе снился кошмар.

- Ты не так далёк от истины, - заверила его Триш.

- Это как-то связано с тем инцидентом? – очевидно припоминая, что в тот первый и последний раз, когда он подслушал разговор между Рено и Патрисией, речь тоже шла о сновидениях, спросил мужчина.

Ведьме оставалось лишь криво усмехнуться: разве существовал какой-то смысл в том, чтобы отпираться и придумывать отговорки для человека, который уже вовлёк себя во все её проблемы?

- Выслушаешь меня? Раз уж Рено здесь нет.

Осознание того, что ей придётся провести в этом времени следующие четыре месяца били по самому больному месту в душе Триш.

Здесь ей придётся встретить не только собственный день рождения, но и другую, много более значимую дату.

Страшный, как все первые одиннадцать лет жизни Триш, день, когда главу их малочисленного семейства постигла незаслуженная им кровавая вендетта.

Патрисия не могла спокойно переносить мысли о том, что в этом году не сможет положить на могилу аввы его любимые белые хризантемы, вид которых он терпеть не мог, но запах обожал до безумия: слегка горьковатый, с примесью полыни и календулы, и в то же время не лишённый нежного истинно цветочного аромата.

Терри даже не сможет просто пожелать спокойствия надписи на его надгробии и попросить присматривать за непутёвой дочерью, не давая ей наделать глупостей.

Внутри с надрывным треском что-то лопалось от жуткого осознания: выполнить свой ежегодный ритуал она не успеет, как бы ни старалась. В другой же день делать это было просто бессмысленно.

От этого было страшно и болезненно-горько.

Красивая улыбка трещала по швам, грозя вскоре стать безумной гротескной маской.

Патрисия Холмс больше не боялась неудач.

Зачем пугаться чего-то настолько мизерного и незначительного, если на плечах лежало самое настоящее проклятие – не иначе?

II.

Прибыв в родной город Елены поздним вечером и встретив на почти безлюдной платформе обрадованного прибытием невесты Деймона, вонгольская свита, нигде не задерживаясь и клятвенно обещая Триш завтрашним утром перед самым приёмом (который состоится, как и многие другие светские мероприятия, глубоким вечером) показать все самые интересные места этого чудесного портового городка, сразу же отправилась в отчий дом дочери принца.

То была большая, но тем не менее, очень красивая белокаменная вилла на холме, которая, вопреки своим размерам, не создавала впечатление холодной громадины.