Поступь хаоса

– Где ж твоя Хильди, Бен? – спрашивает Уилф, пытаясь заглянуть в мои глаза.

Сквозь слезы я его почти не вижу.

– Ее не Хильди зовут, – отвечаю я.

– Да знаю! – отмахивается Уилф. – Но для меня будет Хильди.

– Пропала, – говорю я и снова роняю голову. Из глаз льются слезы.

Уилф кладет руку на мое плечо и сжимает его.

– Тодд? – доносится с обочины голос Манчи, неуверенный и робкий.

– Меня тоже не Беном зовут, – говорю я Уилфу, не поднимая головы.

– Знаю, – повторяет он. – Но для нас ты Бен.

Я поднимаю на него взгляд. Лицо и Шум у него пустые, как раньше, и вот мне урок на всю жизнь: мысли человека еще ничего не говорят о самом человеке.

Уилф молча встает и возвращается на свое место. Ко мне подходит женщина, в руках у нее жутко вонючая тряпка, от которой несет кореньями, землей и какими-то мерзкими травами, но я так выбился из сил, что позволяю привязать тряпку к голове, прямо поверх чудо-пластыря.

– Это снимет жар, – говорит женщина, садясь рядом со мной.

Уилф подстегивает быков, и те трогаются с места.

Глаза у женщины широко открыты и пытливо заглядывают в мои, надеясь разузнать что-нибудь интересное.

– Ты тоже бежишь от армии?

Ее тишина так напоминает мне о Виоле, что я прижимаюсь к ней и закрываю глаза:

– Вроде того.

– Это вы Уилфу про армию рассказали, да? Вы с той девчонкой велели Уилфу предупредить людей, чтоб они успели убежать, да?

Я смотрю сперва на нее – по моему лицу стекает вонючая грязная вода, – а потом на Уилфа.

Почувствовав мой взгляд, он говорит:

– На сей раз Уилфа послушали.

Я поднимаю голову и смотрю на уходящую вперед дорогу. Мы поворачиваем, и теперь я не только слышу рев воды справа – родной звук, как закадычный друг, как заклятый враг, – но и вижу далеко впереди обоз. Все телеги завалены мебелью и вещами, а наверху сидят люди.

Это караван. Телега Уилфа замыкает длинную вереницу других телег, в которых едут мужчины, женщины и, если меня не обманывают залитые вонючей дрянью глаза, маленькие дети. Их Шум и тишина парят над караваном, точно огромный гудящий рой.

Армия, то и дело слышится в нем. Армия, армия, армия.

И проклятый город.

– Брокли-фоллз? – спрашиваю я.

– И Барвиста, – отвечает женщина, быстро-быстро кивая. – И другие деревни. Слух прошел: мол, на нас двигается армия из проклятого города, и с каждой завоеванной деревней она растет. Все мужчины встают на ее сторону.

Идет и растет, вспоминаю я слова Уилфа.

– Их будто уже несколько тысяч.

Уилф презрительно фыркает:

– Да между Брокли-фоллз и проклятым городом и тысячи людей не наберется!

Женщина кривит губы:

– За что купила, за то и продаю!

Я оглядываюсь. Манчи бежит за телегой с высунутым языком, и мне вспоминаются слова Ивана – того человека, что работал со мной в сарае. Мол, у некоторых людей другой взгляд на историю, и у Прен… у моего города до сих пор есть союзники. Может, их не тысячи, но армия все-таки растет. Идет и растет, идет и растет. Однажды она увеличится настолько, что никто против нее не выстоит, так ведь?

– Мы едем в Хейвен, – говорит женщина. – Авось там нас защитят.

– Хейвен, – бормочу я себе под нос.

– Ходят слухи, в тех краях даже лекарство от Шума выдумали. Хотела б я на это посмотреть! – Женщина заливается смехом. – Верней, послушать! – И хлопает себя по ноге.

– А спэки там есть? – спрашиваю я.

Женщина удивленно поворачивается:

– Спэки к людям не лезут, ты чего! Давно уж такой порядок. Мы не трогаем их, они не трогают нас – так мы сохраняем мир. – Последнюю фразу она, кажется, вызубрила наизусть. – Да и вообще, их почти не осталось.

– Мне пора. – Я упираюсь руками в пол телеги и пытаюсь подняться. – Я должен Виолу найти.

Но ничего не выходит, я только валюсь с телеги на землю. Женщина кричит Уилфу, чтобы тот остановился, и они вместе затаскивают меня обратно, а заодно и Манчи прихватывают. Женщина расчищает немного места, меня укладывают, а Уилф снова подстегивает быков. Я чувствую, что едем мы теперь быстрее, а уж на своих двоих я бы точно так быстро не пошел.

– Поешь, – говорит женщина, поднося к моему рту кусок хлеба. – Куда ты собрался, не поевши?

Я беру у нее хлеб и откусываю кусочек, а потом так жадно набрасываюсь на остальное, что даже забываю поделиться с Манчи. Женщина достает еще и дает нам обоим, удивленно и внимательно следя за каждым нашим движением.

– Спасибо, – говорю.

– Меня Джейн звать. – Глаза у нее по-прежнему широко распахнуты, как будто ей не терпится что-то сказать. – Вы видали армию? Своими глазами?

– Да, – отвечаю. – В Фарбранче.

Она со свистом втягивает воздух:

– Выходит, все правда! – Это не вопрос.

– Говорил же, что правда, – кряхтит на облучке Уилф.

– А еще говорят, будто они отрывают людям головы, а потом выковыривают глаза и варят!

– Джейн! – обрывает ее Уилф.

– Да чего? – недоумевает она. – Я просто сказала.

– Они убивают людей, – тихо говорю я. – Этого достаточно.

Глаза Джейн внимательно изучают мое лицо и Шум.

– Уилф про тебя рассказывал.

Что бы значила ее улыбка?

Капля грязной воды попадает мне в рот, и я начинаю давиться, плеваться и кашлять.