Посвящение Воробьенку

Чужой мужчина. Двадцать первый май.

2006

«Так и будет – день вчерашний…»

***

Так и будет – день вчерашний

Улыбнётся на прощанье.

И уйдёт, затопчет пашню

Бык – безумец – обещанье.

Опьяневшие кентавры

Бьют копытами закат.

Славно, как же было славно!

Но Геракл – не виноват.

И Хирона точит мука,

Поднесённая богами.

Но ни стона, но ни звука –

Так титаны учат сами.

И последние герои

Станут пыльной сказкой мира.

Вспомнит кто, какой судьбою

Всех героев наделило?

Так и будет…

«В позабытой насмерть книге…»

***

В позабытой насмерть книге

Меж просоленных страниц

Бродит тень улыбки тихой

В строчках, полных небылиц.

Переплёт вздохнёт покорно,

И знакомые слова

Захрустят зерном отборным,

Закружится голова.

И качнутся, и растают

Зеркала прошедших лет,

Словно веер даль морская

Развернётся мне в ответ.

Побегу вдоль побережья,

Ветер захлестнёт глаза.

Опоздала, как и прежде,

Затонули небеса.

2004

«Из мрачного храма вокзала нырну в зелёный вагон…»

*** Андрею Бельскому

Из мрачного храма вокзала

Нырну в зелёный вагон.

Кому-то утром сказала –

(Он, кажется, был влюблён),

Что стылым апрельским утром,

Просвечивая по шву,

Я выйду к началу песен,

А значит – переживу.

От доброй пивной истомы,

Пропахшая табаком,

Я выпаду на знакомый,

Обветренный тот перрон!

Мешая снега с листвою,

Протяжно стащусь в кювет.

И хрустнет былой зимою

Под сердцем моим куплет.

И там, над седым болотом,

Я, зимней прохлюпав юшкой,

Увижу и возле брода,

Воскликну, вскричу – Андрюшка!

И снова на Белом Слёте,

Над самым последним снегом

Надежда меня находит –

Свет, сотканный в человека.

2005

«Умираю…»

***

Умираю…

Морали орали

В разбитый висок.

Умираю…

Едва ли, едва ли

Я выйду на зов.

Тёмной

петелькой

речки –

награда.

Спокойно,

крепись.

Мне бы сердце.

А так,

для распада

придумана

жизнь.

«На колени встану, молитву – знаю…»

***

На колени встану,

Молитву – знаю!

Я была Татьяной.

Теперь иная.

Руки те же – грифа

Коснутся смело,

Только губы криком

Набухли спелым.

Руки те же –

Тянутся, хлеба просят,

Нож берут, упрямые,

Бьются оземь.

Плечи те же – сила

Речных порогов.

Но уже сломило,

Не надо трогать,

– Отче, слышишь ли?

Боль свою приемлю.

– Тише, тише ты,

Будет, будет! С кем ты?

Отступись, отринь,

Отойди от мира.

Вот вскипает дым

Над приютом сирым.

Эта боль смешна

И не стоит слова.

В поле не одна.

– Отче, я готова!

30.06.05

«Рвануть дверь тамбура…»

*** Мэо

Рвануть дверь тамбура –

Слепит от ветра.

И жаль, что знака нет

На километре.

Да я бы вышел прочь

И поезд скорый.

Но там осталась дочь.

И сонный город.

Да я бы вышел прочь!

Но у рассвета

Стрельнёт зверёныш милый

Сигарету.

Он будет ждать,

Чуть слышно напевая.

А я женат!

Зверёныш-то не знает!

Мне тридцать третий год,

Не хватит силы.

Чего зверёнок ждёт?

Он любит, милый.

Захлопну дверь,

В купе вернусь, довольно.

Там, на вокзале – зверь,

Ему же больно!

июнь 2005

«Вот и встретились два клинка…»

***

Вот и встретились два клинка:

Скрамасакс и двуручный меч.

Пересвет с Челубеем так

Начинали когда-то сечь.

Полумесяца серп мерк,

Православный крест вис нем.

И промеж всего – ты с кем?

И над всем этим – зачем?

Паволоку веков прочь,

Просыпаюсь, и явь зла:

Я обоих сторон дочь,

Я Непрядвою притекла.

Слева – барс и тугой лук,

Справа – крест и стальной меч.

Слева – ханский огонь вдруг,

Справа – Божья звучит речь.

Чья душа у меня? Чья?

Дочь восточного ли царя?

И зачем я теперь, зачем?

Православныя дщерь есмь.

«Жду письма из Рязани…»

***

Жду письма из Рязани.

Так ждут только тех, кто вернётся,

Кто уже позвонил

И сказал, что пешком доберётся.

Кто, ночным фонарям улыбаясь,

Куря на ходу,

Ключ в кармане сжимает,

Себя подгоняет: Иду!

Жду письма из Рязани.

От белого хмурого чуда.

Где машины сигналят,

А птицы молчат почему-то.

Где сильнее вдохнёшь

И уже оторвался, летишь.

Где улыбчивый дождь

Обнимает и шепчет: «Малыш…»

Жду письма из Рязани,

Свет клином сошёлся – под сердце.

Поезд вне расписаний,

Отмена. И некуда деться.

И осталась лишь песня одна:

Дождь, стучащий в оконце.

Жду письма. Лишь письма.

Напиши мне, что выглянет солнце.

«Что ты ластишься к слову, нежить…»

***

Что ты ластишься к слову, нежить,

Бельма глаз своих наклоня?

И зачем теперь душу нежит,

То, что сгинуло для меня?

Словно брошена, словно проклята,

Словно тленом очи подёрнуты.

Словно прожито оно, горькое,

Еле теплится Слово Горнее.

А под утро выкину гитары труп.

Мертворожденная. Пустозвонная.

И сорвётся крест с колокольни груб –

Две руки, две ноги. Масть червонная…

«Странный город – сплетение улочек древних…»

*** А. Ефремову

Странный город – сплетение улочек древних.

Никого, с кем бы чашу воды разделить.

Где оконца – глаза Несмеяны-Царевны,

А проулки – автограф: «Тоска, извини».

У салатовых стен, где читаешь «Голутвин»,

На углу – водосточной трубы жадный рот.

Здесь начало пути, только бес ли попутал?

Вкруг трубы водосточной – мой круговорот.

Здесь прощалась когда-то с воронежским парнем,

Неизвестно зачем приезжавшим ко мне.

И, подумать, помыслить – совсем уж недавно

Здесь пытался проститься воронежский снег.

Он глаза прикрывал капитанской фуражкой

И прощался, а я не смогла повернуть

И поехала дальше, учитель мой, Сашка!

В добрый путь, – повторяю себе, – добрый путь!

март 2006

«Всё чаще вспоминаю старика…»

*** памяти Александра Попкова

Всё чаще вспоминаю старика,