Посвященная. Как я стала ведьмой

В старую комнату Донны въехал Нил, белый коренастый Телец с бритой головой, который изучал китайскую медицину. Он держал на стенах индонезийские маски – те, что с огромными, рассерженными глазами и искаженными ртами, и громкая музыка гудела у него в комнате круглосуточно, днями и ночами. И то и другое было предназначено держать демонов дома подальше от его дел. Нил практиковал тай-чи[55], боевое искусство, направленное на то, чтобы помочь тебе управлять потоками энергии и найти свой центр, – две жизненно необходимые практики, если ты хочешь быть стойким человеком, которого не собьют с ног внешние силы.

Нил был способен противостоять влиянию эгрегора дома, поскольку он упражнялся в методах самозащиты. Они есть у всех культур, но, чтобы заставить эти методы работать, недостаточно просто знать о них – необходима практика. Большая часть ведьмовского бытия состоит из того, чтобы научиться оставаться устойчивой, не терять опору под ногами и принимать воздействие на себя только осознанно.

С времени, проведенного на Фултон-стрит, я обучилась паре вещей о защите от токсической близости с эгрегорами или кем-либо еще. Теперь, прежде чем принять любого вида взаимоотношения, будь это человек, место или предмет, я спрашиваю себя: «Хочу ли я оказаться под этим влиянием?» Я рассматриваю, кем я стану под чужим воздействием. Эгрегор всегда тянет тебя к себе, поощряя стать таким, как он. Наша же магическая практика предлагает нам двигаться в сторону освобождения. Она помогает создать личное пространство и расширить свои возможности. Ежедневные практики ведьм – обретение устойчивости, центра, защиты, заклинания, ритуальные преподношения, чтоб заручиться поддержкой дружественных нам духов – все это напоминает нам, что у нас есть определенная сила. Эти практики могут помочь нам установить свои здоровые границы и напоминают нам, что мы не зависим от воздействия внешних сил.

Если бы я сейчас жила на Фултон-стрит, я бы ежедневно окуривала свою комнату изгоняющими ароматами: белой камедью, ладаном или драконовым деревом. Я бы призывала своих духов-хранителей защитить мое пространство и оставляла бы им преподношения из фимиама и свежей воды в качестве благодарности. Я бы освящала черную соль и весеннюю воду, а затем использовала бы эту смесь, чтобы написать охранные символы на своих дверях, окнах и зеркалах: пентакль для благословления, руну Альгиз для защиты. Я бы убралась в помещении и исключила любой беспорядок: в хаосе любят прятаться косные, испорченные духи. Я бы читала Посвящение убежища, одну из моих любимых защитных молитв, которую я взяла у синкретического культа Санто-Дайме и адаптировала под себя. «Здесь только одна сущность присутствует, и это Любовь. Всякий, кто войдет сюда, почувствует святое и чистое присутствие Любви…» Я бы осмысливала свою собственную энергию и если бы обнаружила, что теряю баланс, то сделала бы все необходимое, чтобы восстановить свое умственное, физическое и эмоциональное равновесие. Я бы встречалась с целителями, медитировала, танцевала, использовала очищающие диеты, обращалась к своей общине за любовью и поддержкой. И наконец, на своем алтаре я бы сделала совет старейшин: изображения мудрых людей и божеств, которых я хотела бы призвать и с кем хотела бы быть близка, эгрегоров, чье влияние на себя я бы с радостью одобрила.

Все эти тренировки помогают установить гармонию в твоей окружающей среде, создать сложности для проникновения и воспрепятствовать тому, чтобы причиняющие беспокойство эгрегоры могли там удержаться. Это схоже с тем, когда ты пытаешься избавиться от плесени в ванной комнате: лучше всего держать ее в чистоте, сухой и тщательно ухоженной. Но некоторые ванные чересчур запущены для того, чтобы вернуть туда чистоту, иногда место даже может быть настолько испорченным, что его невозможно восстановить. В таком случае лучшее, что может сделать ведьма, – покинуть его.

Приблизительно через полгода моего обитания там я пришла к осознанию того, что Колетт, жрица эгрегора дома на Фултон-стрит, боролась с героиновой зависимостью. Впервые я увидела Колетт под дозой, когда она находилась в ванной наверху, стирая один из своих розовато-лиловых мохеровых свитеров вручную в ванне. Ее бледно-голубые глаза внезапно оказались без зрачков, а сама она словно была окружена кисеей тумана. «Ты выглядишь иначе, – сказала я, изучая ее. – Ты сделала стрижку?» Я никогда прежде не видела никого под героином. Сейчас я знаю, что можно распознать дух героина благодаря вуали, которой он затуманивает глаза человека. Когда видишь человека на опиоидах, невозможно напрямую разговаривать с ними, всегда в первую очередь приходится говорить с испорченным Духом опиумного мака.