Чем дальше я заходила в преисподнюю, тем больше понимала, что там нет ничего, только огромная, темная, потерянная территория, наполненная призраками, обиженными детьми, источниками мучений: близость благосостояния и ценности, но отсутствие возможности этого достичь. И стены моей кошмарной преисподней разрушатся только тогда, когда какой-нибудь принц придет и разбудит меня поцелуем. Когда кто-нибудь распознает мою ценность, увидит меня глубже и поймет, что я достойна любви и защиты. Я не знала, что для того, чтобы разбить это заклятие, этим «кем-нибудь» должна стать я сама.
Одна из самых лучших вещей в Англии – это бесплатные музеи. В свои самые худшие дни я блуждала по улицам. Вечно шел дождь, и я оказывалась в галерее Хейворд, брутальном замке гоблинов, прилепившемся у самого берега реки. Лондон был настойчив и переполнен людьми, но Хейворд внутри был тихим, словно кладбище. Я прижималась лбом и ладонями к холодным камням стен лестничной клетки, впитывая в себя их силу. Внутри стен этой крепости господствовали странность и таинственность.
Бродя по галереям, я проходила сквозь комнаты, покрытые розовыми пятнами неонового света, голоса шептали из стен, призрачные фигуры с рогатыми коронами, державшие пушистые чайные чашки, выглядывали из углов. Западная цивилизация хорошо потрудилась, чтобы лишить этот мир его волшебства. Но очарование его по-прежнему упорно оставалось в искусстве. Объекты искусства летели прямо в тусклое стекло обыденной реальности и разбивали его. Искусство – это магия, поскольку оно делает те вещи, которые мы представляем себе, видимыми и осязаемыми для нас, оно притягивает их обратно в материальную реальность и меняет то, каким образом мы познаем этот мир.
Но сложность этого всего заключалась в том, что я металась между мирами: миром искусства, миром танца, миром отношений, миром женщин и секс-работниц, безопасным домом обычной реальности и тайными землями изгнанной ведьмы. И, хотя я любила танцевать, мир танца не казался мне домом. Я не вписывалась в свое окружение, была белой вороной среди прочих студентов, многие из которых приехали из безопасных и обеспеченных родительских домов. Мир искусства прекрасен в теории, но на практике, из рассказов, которые я слышала, и от артистов Young British Artists, с которыми сталкивалась в «Астрале», этот мир был таким же женоненавистническим, как и любой другой. Я не знала, где находится место, которому я принадлежала.
Люди практиковали магию на Британских островах с того самого момента, как поселились там четырнадцать тысяч лет тому назад. Древнюю Британию населяли бритты, пикты и кельты, и их магическими практиками были шаманские празднования, посвященные природе, животным и временам года. Они передавались по наследству устно, с помощью песен, танцев, народных преданий и различных символов, нарисованных на стенах пещер. Когда римляне в 43 г. н. э. колонизировали остров, они назвали его Британией в честь Бригиды (Бригантии), богини-хранительницы, которую они здесь обнаружили, богини огня и поэзии, охраняющей священное пламя и берегущей благосостояние. Римляне принесли с собой своих собственных богов и магические обряды. Они строили храмы для Митраса, львиноголового бога, рожденного горой, и для Минервы, девственной богини мудрости и войны. Они даже построили в Лондоне храм Изиды, египетской богини колдовства и знаний, Королевы Преисподней, в которую римляне буквально влюбились во время своего пребывания в Северной Африке, а затем и сделали ее своей.
Когда римляне ушли, спустя четыре столетия с момента своего прибытия, Римская империя уже превратилась в христианскую. Они навязали свой культ Христа кельтам и пиктам, но жители Британии быстро избавились от новой религии. Вместо этого они предпочитали магические обряды германских племен, которые дали им древнеанглийский язык и своего бога Одина, бога грозы, одноглазого хозяина рун, а теперь у них была еще Фрея, богиня любви и колдовства, и Эостра[94]
, приносившая весну.Но даже до викингов, до времени друидов там были ловкие и умные женщины, известные как колдуньи, ведьмы,