Посвященная. Как я стала ведьмой

В моей жизни существовали мужчины, которые были просто друзьями, которых я знала не в связи с работой, а просто познакомившись в городе. Они знали о моей ситуации и хотели мне помочь. Один из них, например, пытался помочь заплатить за школу, намереваясь свести меня со своим богатым братом (безуспешно, так как я ответила отказом). Другой сказал, что выручит с оплатой учебы, если я поеду с ним на выходные в Париж, и ни его жена, ни его любовница ничего об этом не узнают. Некоторые из мужчин, которых я знала, были ласковы со мной, и каким уродливым монстром, должно быть, я им казалась: расчетливая, подозрительная, вечно огрызавшаяся и оборонявшаяся, даже опасная. Если они вели себя слишком любезно со мной, я могла переспать с их другом или просто исчезнуть среди ночи. В мифах герои и принцессы имеют друзей, но только не монстры. Впрочем, у монстров есть свои преимущества. Героям помогают боги, а монстры должны сами разобраться, как им выжить.

Возьмем Медузу.

Овидий рассказывает классический миф о Медузе, а именно: Медуза была женщиной, прекрасной и мудрой, жрицей Афины, богини искусства, культуры и справедливости. Однажды Посейдон, Бог морей, вышел на берег и изнасиловал Медузу прямо на полу храма Афины. Взбешенная Афина, богиня, выступающая зачастую как защитница мира мужчин, покарала Медузу за то, что с ней произошло. Ей следовало быть более осторожной, не стоило надевать это платье, она не должна была столько пить, ей не следовало так улыбаться… Афина превратила жрицу Медузу в горгону, отвратительного монстра с горящими красными глазами, зияющей пастью и извивающимися ядовитыми змеями вместо волос. Горгона, стыдясь своего отвратительного облика, сбежала на остров в Средиземноморье, чтобы спрятаться.

Но история Медузы не заканчивается просто на ее изгнании. Мужчины приезжали издалека и пытались убить этого коварного демона, чтобы заработать себе репутацию героя. Но любой, кто смотрел на Медузу, мгновенно обращался в камень – выражение их ужаса и отвращения навсегда застывало в виде скульптур. И всякий раз, когда Медуза проходила мимо этих гримасничающих статуй, они служили напоминанием о том, какой отвратительной она на самом деле была. Какой постыдной. Какой отталкивающей.

В версии мифа Овидия у Медузы нет чувств, нет мыслей, нет собственных желаний, она едва упоминается как досадная помеха, которую нужно преодолеть герою Персею. Овидий рассказал ее историю не для того, чтобы запечатлеть несправедливость в ее жизни. Единственная причина, по которой Овидий ее вообще упоминает, – это одно из приключений Персея, в котором ему наконец удается отрубить голову Медузы. Это задание он должен выполнить по приказу короля, чью дочь хотел получить в свою постель.

В итоге Медуза была побеждена с помощью зеркала. Афина дала Персею подсказку. Он должен был использовать свой блестящий щит так, чтобы Медуза увидела в нем собственное отражение. Увидев саму себя, Медуза застыла бы от ужаса. Трюк сработал – Медуза замерла от горя и разочарования, увидев, какой отвратительной была. Персей отрубил ей голову и засунул ее в мешок. Периодически, в миллионах прочих приключений, он доставал ее на вечеринках, чтобы похвастаться, или использовал в качестве оружия на войне против армий, превосходивших его по силам. К концу истории реальность стала таковой, каковой и должна быть. Герой победил, монстр проиграл, толпа ликует.

Но в школе я начала узнавать различные версии этой истории. Мы изучали французский феминизм: Люс Иригарей, Юлия Кристева, Элен Сиксу, Катрин Клеман. Я читала эссе Сику «Смех Медузы» и начала понимать, что Медуза явилась ко мне во время моего первого похищения не в качестве мучителя, а в качестве союзника.

С древнегреческого имя Medousa переводится как «страж», или «защитник». Когда Медуза явилась мне в детстве, выйдя из шкафа с одеждой, она появилась потому, что знала мое будущее – она испытала это на себе. Медуза – это воплощение Темной Богини Перекрестков, и она приходит как страж и проводник к тем, чьи личности фрагментированы и разорваны на куски.

В «Смехе Медузы» Сику говорит о том, как пространство воображения, волшебства, «иных» (то есть женщин, людей с нетрадиционной ориентацией, цветных людей, людей с ограниченными возможностями или психическими отклонениями) было определено как нечто, стоящее за пределами посредственных реалий, которые она и другие французские феминистки называют «символическим порядком». Символический порядок – термин, первоначально изобретенный психоаналитиком Жаком Лаканом, а затем распространенный французскими феминистскими философами. Символический порядок – второе имя тому, что зовут «Законом Отца», где ребенку дается «символическая идентификация и место в человеческой области понятий и определений»[100].