Читаем Потаенные ландшафты разума полностью

"Вслу­шай­ся, всмот­рись в ме­ня, - без­звуч­но за­кли­нал ма­лень­кий ко­роль, и я вол­шеб­ным об­ра­зом по­ни­мал его, - уло­ви то, что знаю я, пой­ми вязь ин­триг, пре­дан­ность гвар­дей­цев, бе­ше­ный нрав ко­ней, меч­ты про­ход­ных, на­пря­жен­ность ла­дей, при­слу­шай­ся к мо­ему со­вет­ни­ку, му­дро­му и силь­но­му фер­зю. Мы без­за­щит­ны про­тив твое­го про­из­во­ла, ты наш дья­вол и бог, но Иг­ра в на­шей вла­сти, ход вре­мен и со­бы­тий ско­ван внут­рен­ним ее смыс­лом, и пра­ви­ла - толь­ко тон­кий

лед, как и ог­ра­ни­чен­ность кле­ток дос­ки, - ты, ты один мо­жешь сло­мать все

это, спа­си, спа­си ме­ня!"

Он за­мол­чал, мерт­вен­но-бе­лый, то ли в ожи­да­нии мое­го ре­ше­ния, то ли под взгля­да­ми об­сту­пив­шей сто­лик сви­ты Чер­ной Да­мы.

Что мне де­лать? От­вет ясен и прост. Я де­лаю вид, что со­би­ра­юсь сде­лать ход за Чер­ную Да­му, но вме­сто это­го бе­ру в ру­ки фи­гур­ку ко­ро­ля, эту ма­лень­кую рез­ную без­де­луш­ку, со­вер­шен­ное про­из­ве­де­ние мас­те­ра, и от­сту­паю на­зад, мед­лен­но, слов­но бы бо­ясь спуг­нуть ото­ро­пе­ло смот­ря­щих на ме­ня зри­те­лей.

- Во-р-р, во-р-р! - за­кри­ча­ла во­ро­на, скло­нив го­ло­ву на­бок.

Я внут­рен­не сжал­ся, и ог­ром­но­го уси­лия стои­ло мне, что­бы сдер­жать­ся и не по­бе­жать прочь, а сде­лать еще три мед­лен­ных ша­га, по­ка опом­нив­шая­ся Чер­ная Да­ма не крик­ну­ла:

- Схва­тить!

По­след­ним, что я ус­пел уви­деть, бы­ло бе­лое-бе­лое ли­цо со­пер­ни­цы Ве­ли­ко­го Ма­ги­ст­ра со све­ден­ны­ми в гне­ве бро­вя­ми.

- Бе­ги, - толк­нул ме­ня в спи­ну мух так, что я по­не­во­ле от­ле­тел на не­сколь­ко ша­гов, и даль­ше уж но­ги са­ми во всю прыть по­нес­ли ме­ня от раз­го­рев­шей­ся за спи­ной схват­ки. Я яс­но пред­ста­вил ее се­бе да­же не обо­ра­чи­ва­ясь, на­столь­ко вы­ра­зи­тель­ны бы­ли зву­ки за мо­ей спи­ной.

 Я бе­жал ко двор­цу.

"Что ему, бес­смерт­но­му, уме­реть еще раз, - ду­мал я на бе­гу, - мне же это во­все ни к че­му".

Но ко­гда ог­ром­ный, по­чер­нев­ший, по­лу­раз­ру­шен­ный Вре­ме­нем дво­рец был уже со­всем ря­дом, про­сто ру­кой по­дать до ис­то­чен­ных, изу­ро­до­ван­ных, изъ­е­ден­ных стен с об­ру­шив­шей­ся шту­ка­тур­кой, я уже по­ду­мал по-дру­го­му: "Что я бу­ду де­лать без мое­го про­вод­ни­ка? Как раз­бе­русь в этом ог­ром­ном по­лу­раз­ру­шен­ном ла­би­рин­те?" Я за­мед­лил шаг, ос­та­но­вил­ся и обер­нул­ся... но тут же сно­ва со всех ног бро­сил­ся к по­лу­об­ру­шен­ной ар­ке - вхо­ду во дво­рец. Де­ло в том, что сза­ди ме­ня, при­бли­жа­ясь с не­ес­те­ст­вен­ной бы­ст­ро­той, ог­ром­ны­ми ша­га­ми нес­ся Са­хар, пре­сле­дуе­мый ору­щей, улю­лю­каю­щей се­рой тол­пой.

Я, из­вив­шись зме­ей, про­ско­чил в уз­кую щель ме­ж­ду бло­ка­ми, по инер­ции про­ле­тел на пер­вую пло­щад­ку мно­го­ярус­ной па­рад­ной ле­ст­ни­цы и ос­та­но­вил­ся, за­ды­ха­ясь.



Гла­ва XVII


Во двор­це вре­ме­ни бы­ло ти­хо и спо­кой­но. Ка­за­лось, сю­да ни­кто не за­бре­дал со вре­мен Ве­ли­ко­го По­то­па. Я ед­ва от­ды­шал­ся, ле­жа на по­ка­тых мра­мор­ных пе­ри­лах боль­шой ухо­дя­щей ввысь па­рад­ной ле­ст­ни­цы. Бы­ло су­ме­реч­но, и ес­ли бы не сла­бый свет, па­дав­ший че­рез ок­на и при­зрач­но иг­рав­ший на изъ­е­ден­ных Вре­ме­нем ко­лон­нах и пли­тах, то здесь бы­ло бы со­всем тем­но. Прав­да, там, ввер­ху, ку­да ве­ла ле­ст­ни­ца, мер­ца­ла яр­кая точ­ка - звез­да, но она раз­ве что мог­ла ука­зать путь, чем рас­се­ять тьму.

- Са­хар, Са­хар, - по­звал я не­гром­ко. Пол­ная ти­ши­на. Ни скри­па ша­гов, ни шо­ро­ха вет­ра, ни го­ло­сов - ни­че­го.

Я ки­нул­ся к ок­ну, но и там, на до­рож­ках пар­ка и под са­мы­ми сте­на­ми двор­ца, бы­ло пус­то.

- Ко­го ищем? Мо­жет быть чер­ную кра­сот­ку? - про­из­нес не­ес­те­ст­вен­но спо­кой­ный го­лос пря­мо под са­мым мо­им ухом.

Я вздрог­нул от не­ожи­дан­но­сти и в тот же миг по­нял, что это он.

- Сто­ит при­об­ре­сти свой нор­маль­ный вид, как, па­ра­докс, - тут-то те­бя и пе­ре­ста­ют уз­на­вать. По­ра бы знать, что во двор­це Вре­ме­ни все при­об­ре­та­ет свой ис­тин­ный об­лик, и я - сно­ва пре­дан­ный те­бе мух. Впе­ред. Я дав­но уст­ро­ил­ся на тво­ем пле­че, и хва­тит лю­бо­вать­ся на Пу­те­вод­ную Звез­ду, она, по­ка что, не про на­шу честь, что же до са­мих пре­сле­до­ва­те­лей во гла­ве с Чер­ной Да­мой, то они из ми­ра те­ней, и вход сю­да им не­дос­ту­пен.

- А она... Чер­ная Да­ма?

- Она? - мух рас­сме­ял­ся. - Чер­ной Да­мой зо­вет­ся Ночь. Она уже здесь, но это не опас­но.

- А как же шах­мат­ный ко­роль?

- Смот­ри сам.

Я под­нес фи­гур­ку ко­ро­ля к са­мо­му но­су. Кос­тя­ная, изящ­но сра­бо­тан­ная, в ко­ро­не и ман­тии, с хо­лод­но-над­мен­ным за­стыв­шим ли­цом.

- Он ме­ня про­сил...

- Здесь всяк по­ка­зы­ва­ет свое под­лин­ное ли­цо, - по­вто­рил мух. Он, ка­жет­ся, был до­во­лен этим об­стоя­тель­ст­вом.

- Он ме­ня об­ма­нул? Я зря за не­го всту­пил­ся?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дыхание грозы
Дыхание грозы

Иван Павлович Мележ — талантливый белорусский писатель Его книги, в частности роман "Минское направление", неоднократно издавались на русском языке. Писатель ярко отобразил в них подвиги советских людей в годы Великой Отечественной войны и трудовые послевоенные будни.Романы "Люди на болоте" и "Дыхание грозы" посвящены людям белорусской деревни 20 — 30-х годов. Это было время подготовки "великого перелома" решительного перехода трудового крестьянства к строительству новых, социалистических форм жизни Повествуя о судьбах жителей глухой полесской деревни Курени, писатель с большой реалистической силой рисует картины крестьянского труда, острую социальную борьбу того времени.Иван Мележ — художник слова, превосходно знающий жизнь и быт своего народа. Психологически тонко, поэтично, взволнованно, словно заново переживая и осмысливая недавнее прошлое, автор сумел на фоне больших исторических событий передать сложность человеческих отношений, напряженность духовной жизни героев.

Иван Павлович Мележ

Проза / Русская классическая проза / Советская классическая проза
Пестрые письма
Пестрые письма

Самое полное и прекрасно изданное собрание сочинений Михаила Ефграфовича Салтыкова — Щедрина, гениального художника и мыслителя, блестящего публициста и литературного критика, талантливого журналиста, одного из самых ярких деятелей русского освободительного движения.Его дар — явление редчайшее. трудно представить себе классическую русскую литературу без Салтыкова — Щедрина.Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова — Щедрина, осуществляется с учетом новейших достижений щедриноведения.Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.В шестнадцатый том (книга первая) вошли сказки и цикл "Пестрые письма".

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин

Публицистика / Проза / Русская классическая проза / Документальное
Письма о провинции
Письма о провинции

Самое полное и прекрасно изданное собрание сочинений Михаила Ефграфовича Салтыкова — Щедрина, гениального художника и мыслителя, блестящего публициста и литературного критика, талантливого журналиста, одного из самых ярких деятелей русского освободительного движения.Его дар — явление редчайшее. трудно представить себе классическую русскую литературу без Салтыкова — Щедрина.Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова — Щедрина, осуществляется с учетом новейших достижений щедриноведения.Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.В седьмой том вошли произведения под общим названием: "Признаки времени", "Письма о провинции", "Для детей", "Сатира из "Искры"", "Итоги".

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин

Публицистика / Проза / Русская классическая проза / Документальное