Потаенные места

По совету мужа Ирен отправилась в путь пешком, поскольку пока еще она не чувствовала себя в седле достаточно уверенно, чтобы ездить верхом. Тропа, ведущая к коттеджу Родник, была слишком крутой для двуколки, и, чтобы добраться до него по дороге, пришлось бы делать огромную петлю через Форд. Солнце палило немилосердно, и Ирен шла очень медленно. Во-первых, чтобы не взмокнуть, как шайр, а во-вторых – и это было главным, – потому что теперь, когда она находилась вне дома и была предоставлена самой себе, ее охватило паническое беспокойство. Она мучительно подбирала возможные темы для беседы на тот случай, если разговор зайдет в тупик. Погода, конечно. То, что Пудинг учит ее ездить верхом. Огромная занятость единственного в округе врача. Лучшие места для покупок в Чиппенхеме. На этом ее воображение иссякло. Помимо прочего, она очень боялась невзначай упомянуть о Дональде, брате Пудинг. Несколько дней назад Ирен хотела поговорить с ним о цветах для дома, но его ужасные шрамы так ее поразили, что она не смогла выдавить из себя ни слова. Кроме того, она сообразила, что молодой человек не в своем уме, и отступилась, ругая себя за свою затею. Что можно сказать матери о сыне, который так сильно пострадал на войне? Ирен молилась, чтобы Луиза не стала поднимать эту тему.

Однако когда угрюмая служанка Картрайтов провела Ирен туда, где ее хозяйка безвольно сидела в садовом кресле, стало очевидным, что та вовсе не собирается говорить о Дональде. Или о чем-либо другом. Когда ни одна из приветственных фраз Ирен не встретила должного ответа, гостья села в гнетущей тишине, совершенно обескураженная. Ее сердце учащенно билось, и она даже не представляла себе, как должна действовать дальше, хотя мысли с бешеной скоростью проносились в мозгу. В конце концов миссис Картрайт наклонилась вперед, покачала головой и сказала:

– Но кто вы такая, юная леди? Не понимаю, почему вы отказываетесь представиться.

Ирен повторила свое имя, но миссис Картрайт лишь снова с потерянным видом покачала головой.

– Не слишком хороший день, – извинилась служанка, выводя Ирен. – Лучше, наверное, зайти в другой раз. Может, вам повезет. Спасибо, что заглянули. Я скажу доктору о вашем визите, ему будет жаль, что вы с ним разминулись.

Ирен прошла несколько ярдов вниз по склону и, убедившись, что на нее никто не смотрит, расплакалась. Отчаяние захлестнуло ее. Она чувствовала себя потерянной и измученной и в то же время ощущала облегчение оттого, что непростая ситуация, в которой она оказалась, теперь позади. Но затем она подумала о Пудинг, которой приходилось заботиться и о больной матери, и о брате, и заставила себя унять рыдания. Не себя ей следовало жалеть. С чувством досады она вспомнила, как предложила намекнуть матери Пудинг, чтобы та отвезла дочь в Лондон.

К тому времени как она вернулась на Усадебную ферму, Ирен по-настоящему рассердилась. И в первую очередь на себя – за то, что она бесполезна и всегда готова ляпнуть что-нибудь неподходящее, за то, что ее пугает все незнакомое, за то, что она доставила беспокойство миссис Картрайт и привела больную в замешательство. Ирен было также обидно, что ей никто не потрудился сообщить о том, какого именно рода недомоганием страдает миссис Картрайт. Алистер должен был ей сказать. Кларе, экономке, тоже необязательно было держать язык за зубами. И Нэнси, конечно, следовало ей помочь. Увы, та лишь слегка улыбнулась, когда Ирен объявила о своем намерении посетить дом Картрайтов. Возможно, она находила ситуацию забавной или таила в душе злой умысел, что проявилось блеском в ее глазах. Теперь, когда Ирен вспомнила об этом недобром блеске, такое предположение показалось ей весьма вероятным. Дрожа от негодования, Ирен отправилась на поиски Нэнси, сама еще не зная, что ей скажет. И пусть она будет выглядеть глупо, но все равно ей хотелось объясниться начистоту. Она прошла в дальнюю гостиную, где у Нэнси стоял стол и хранились книги, но тетки мужа там не оказалось. В комнате было невероятно жарко и душно. Озадаченная, Ирен подошла к камину, в котором догорали последние угли. Она села в кресло, стоявшее рядом, взяла кочергу и поворошила золу. Почему Нэнси решила разжечь камин в такой теплый день, было загадкой. В золе виднелись обрывки бумаги и еще что-то синее – этот цвет на секунду привлек внимание Ирен, показавшись ей очень знакомым.