Потентиллум. Книга первая. Четверка и белый вар

— И вас, Алексей Николаевич, с наступающим! — улыбнулась Даша и тут же уставилась на витрину с пирожными, — Чем сегодня угостите?

— А возьмите-ка вот эти, — пожав ребятам руки, кондитер указал на аккуратные сугробы, на которых стояли улыбающиеся снеговики и приветственно размахивали сахарными варежками, — Делаем их только на новый год, вам понравится. Если не возражаете, я бы вам компанию составил за чаем. Утоптался сегодня совсем.

Ребята были не против, и спустя десять минут на столе уже появились чашки и огромный чайник с ароматным и терпким чаем.

— Слышал про историю на пиру, — Алексей Николаевич отхлебнул из большой чашки и улыбнулся, качая головой, — Ну и шустры, вы ребята оказались, как я погляжу. Втихую Белый вар изготовить — это вам не чайку попить! Молодцы, что скажешь!

— Об этом, что уже весь город знает? — удивился Антон.

— Ну, я — не весь город. Мне Сан Саныч сказал. Так уж вышло, что я немного в курсе этих дел с Черным колдуном. Я должен был приглядывать за вами при походах в город.

— Не много мы находились по городам-то, — ответил Саша, подливая чай.

— Да, хватанули вы ребятки. Кто хоть вам в школе-то помогал?

Друзья напряженно переглянулись. К счастью им не пришлось отвечать, потому что на кухне что-то громко хлопнуло и звонко пробрякало по каменному полу. Кондитер вскочил как ошпаренный и бросился на шум:

— Филя! Опять муможье молочко без бани греешь! Я тебе оболтус задам…

— Нет, — прошептал Вася и посмотрел на друзей, — Нам про бабу Зину никому говорить нельзя. У нее как минимум проблемы могут быть за допуск нас на кухню. Может он не просто так вынюхивает. Кто знает, кому можно верить, а кому нельзя.

— Ты прав, — кивнула Даша.

— Ну а если Быков и правда напрямую спросит, где что брали и где варили, — озадачился Антон, — Что отвечать будем?

— Тогда скажем, что это чужая Тайна, — пожал плечами Саша, — И мы не можем её раскрыть. Это же в принципе, правда. Баба Зина ведь просила нас никому не говорить про кладовку и варево.

— Ну да…

— А мне кажется, что Быков все знает, просто не говорит — добавил Антон.

Входная дверь хлопнула, и Вася поперхнулся, увидев кто вошел:

— Я про эту бабку говорил, — откашлявшись, он чуть заметно кивнул в сторону двери, — С отрубленной рукой в пакете. Думаете, совпадение, — прошептал Вася, склонившись к центру стола. — Чего она сюда-то притащилась?

Ребята молча пожали плечами, не сводя глаз со старухи. Высокая и очень худая она была одета в длинную шубу, которая придавала ее фигуре хоть какой-то объем.

Подойдя к прилавку, она звякнула в колокольчик и долго мучила выскочившего молодого человека в белом колпаке. Тот несколько раз доставал из витрины коробочки с конфетами и прочими сладостями и взвесив одну, реже пару штук убирал все обратно. Так продолжалось минут десять, пока старуха не заметила ребят в углу зала. Вперив в Васю выпученные глаза, она оставила измученного Филю и кинулась к столу ребят. Друзья, уже заподозрившие неладное, предупредительно вскинули Палочки, готовясь к худшему…

Она не сводила с Васи шальных водянистых глаз, не обращая внимания на нацеленные на неё Палочки:

— И правда! Вылитый ведь, ты скажи!

— Что вам нужно? — Вася уклонил голову от протянутой худой руки старухи.

— Из Школы? Ты Вася?

— А что?

— Да точно! Одно лицо! Я тебя давеча в шапке-то не признала, а теперь вижу, похож,… — она подтянула стул от пустующего стола и села напротив, скрестив на коленях скрюченные старостью руки. — Васильевна все уши мне про тебя прогудела, да и про остальных тоже, — старуха окинула ошарашенных ребят цепким взглядом. Потом оглянулась и перешла на шепот, — Ну, пригодились позвонки да кожа жабья?

— Вы Августа Игнатьевна? — с облегчением догадался Антон, и когда она кивнула, смущенно улыбнувшись, убрал Палочку, — Да, спасибо вам большое. Вы нам очень помогли.

— Да, — добавил Саша, — И за пузырьки спасибо.

— Это Васильевна за вас просила. Так бы я ни в жизнь чужим ничего такого доставать не стала.

— Да, Зинаида Васильевна очень хороший человек, — кивнула Даша, — она нас очень поддержала.

— Так и вы верно не худы, раз Васильевна ради вас так с этими семенами-то убивалась, — улыбнулась старуха, обнажив редкие зубы. Покачав головой, продолжила, — Таки деньжищи выложить! И не жалко вам? Два раза по сто шестьдесят рублей золотом отвалить!

— Сколько?! — хором выдохнули ребята, а Саша подавился, отхлебывая чай.

— Ой! — улыбка сползла, и её худое лицо сделалось еще длиннее, — Да вы не знали что ль?

— За семена триста двадцать рублей отдано? — Антон ошарашенно посмотрел на друзей, затем снова на Августу Игнатьевну.

— Это,… как его. Ну, вот что соколики, тихо! — затараторила она, — Я вам не говорила ничего, ясно вам? Меня Васильевна прибьет, если узнает что сболтнула. Вот ведь! Надо же! Раз не сказала вам, видать, не хотела, чтоб знали,… а я, поди, ж ты,… — она хлопнула себя в лоб костлявой пятерней. — Ладно, побегу. Дел еще тьма-тьмущая, — она проворно подскочила и бросилась к двери, так и не забрав пакетик, приготовленный для нее на прилавке.