Потерян в море

— Надеюсь, они там разберут, что на мне ее кровь случайно оказалась? — С иронией заметил мужчина, глубоко вдыхая.

Некогда белоснежная рубаха капитана была покрыта бурыми разводами. Но несмотря на это, Фанатик не жалел о своем поступке. Свобода — великий дар, который нельзя отнимать из-за сиюминутного желания. Не важно: чернокожие люди с берегов Африки или мифические создания из морской пучины. Впрочем, о таком важном суждении Грахго предпочитал не вспоминать, когда пираты приносили клятвы на борту “Отверженного” и когда на стенах капитанской каюты появлялся очередной силуэт плененной кораблем души.

Глава 8. Кодекс

— Дерьмо…

Тихое ругательство сорвалось с губ Грахго, растворившись в шуме прибоя. Несколькими минутами ранее капитан покинул причал, где на волнах продолжала покачиваться “Стерва”, и пошел вдоль пирса, желая поскорее добраться до своего корабля. Выдержки хватило уйти с гордо поднятой головой и холодным взглядом. Но чем дольше шел Фанатик, тем сложнее становилось делать вид, будто бы все в порядке. Потому что все было в совершенно полном не порядке. И теперь, опираясь рукой о шершавую стену покосившегося здания, Грахго понимал это все отчетливее.

— Капитан?

Малёк, крутящийся рядом беспокойной рыбкой, с тревогой поглядывал по сторонам. Переминался с ноги на ногу, теребил край капитанской шляпы, зажатой в руках, и выглядел при этом совершенно растерянно. Грахго не помнил, почему его шляпу держит юнга. И это вызывало слабый гнев где-то внутри.

“Она упала, когда тебя качнуло и ты схватился за стену”.

Все силы капитана были направлены на то, чтобы оставаться на ногах и не выплюнуть на землю скудное содержимое желудка, и поэтому его мысли стали открытой книгой для фрегата.

— Чего тебе? — Голос Фанатика прозвучал хрипло и слабо. Два слова были произнесена на одном коротком выдохе.

— Может, обопретесь на меня?

Робкое предложение Малька придало сил Грахго, и он возмущенно выпрямился, чтобы уже через мгновение пожалеть об этом. Мир потерял очертания, расплываясь мутными кляксами, тем самым напоминая первые мазки Дамиана. Фанатик испугался, что потеряет сознание и рухнет в чистом костюме прямо в помои улицы, а потому прикрыл глаза, пытаясь прийти в себя.

— Ох! — Юнга пораженно выдохнул: — Я полагал, нельзя быть еще бледнее…

Грахго от рождения обладал смуглой кожей, которая под лучами карибского солнца стала еще темнее, приобретя приятный бронзовый оттенок. Если юнга смог разглядеть на его щеках бледность, то значит капитан действительно выглядел ужасно.

Почему он не облокотился просто на мальчишку? Это было невозможно объяснить, но Фанатик не желал показывать свою временную слабость другим. И даже то, что сейчас рядом находился юнга, порядком мучило мужчину.

— Что за здание? — Спросил капитан, не открывая глаз и слабо постучав ладонью по стене, служившей опорой.

— Какой-то кабак.

— Хорошо. Возьми у них бутылку рома, — Грахго порылся в карманах, доставая несколько мелких монет, последние деньги, бывшие с ним, и протянул их озадаченному юнге. — И шляпу верни!

Мальчишка расторопно принялся выполнять странные поручения Фанатика, скрывшись за распахнутыми дверями питейного заведения. Широкие поля капитанской шляпы, которую Грахго вернул на законное место, частично скрыли лицо.

“Ты хочешь сыграть пьяного? Но зачем?!” — Отверженный был поражен. Людская логика не поддавалась пониманию и объяснению. Как ни старался, но корабль не мог понять своего капитана. Более того, беззастенчиво читая его мысли, фрегат отчетливо видел: Грахго и сам не смог бы объяснить. Но через какое-то время, Фанатик с трудом прошептал:

— Жалость. Не хочу видеть ее во взглядах.

Он усложнял сам себе жизнь, когда мог просто дойти до корабля, и вряд-ли бы кто-то обратил на него внимание. Людей, чаще всего, заботили лишь они сами. Какое дело им до незнакомца, проходящего мимо? Даже команда фрегата предпочитала проводить время в кабаках и борделях, в безумной лихорадке тратя все то, что смогла заработать на награбленном. А оставшиеся на борту десять человек думали о своем капитане в последнюю очередь. Но Грахго, пребывая в иллюзиях собственной важности, ошибочно полагал, будто привлечет к себе слишком много ненужных взглядов.

— Капитан, — вернувшийся Малёк, замер рядом, сжимая в руках запыленную бутыль из темного стекла.

Открыв глаза, Грахго потянулся к рому. Отвратительная жидкость огненной волной прокатилась по горлу, заполнив собой желудок. Капитан закашлялся. Впрочем, после одного глотка стало значительно легче. Тошнота отступила, притаившись где-то рядом слабой дымкой. Однако Грахго полагал, что успеет дойти до своей каюты прежде, чем та решиться вновь показать свою зловонную пасть.

“Мне кажется, что лучше опереться о мальчика, чем все таки подмести собой доски причала,” — недовольный упрямством капитана, Отверженный раздраженно кривил губы.

Это было ужасно признавать, но корабль оказался прав. Если бы у Грахго были силы, то он бы зарычал от досады. Вместо этого ему пришлось подозвать к себе юнгу и навалиться на его плечо. Мальчишка пошатнулся, но устоял.