Потерянная Япония. Как исчезает культура великой империи

Недавно я посетил репетицию танцевального номера актера Кабуки. Он исполнял танец «Орочи», рассказывающий историю принцессы, которая оказывается змеей. В номере есть момент, когда принцесса танцует только под аккомпанемент барабана цуцуми. В зависимости от того, как ударить, барабан издает глубокий звук «пон» и легкий – «та». Принцесса слушает звуки водопада в горах, прикладывая веер к одному уху – пон, ко второму уху – пон, и через секунду ее действия перетекают в плавный танец с частыми движениями веера – та, та, та, та, та.

Особая притягательность японской музыки почти целиком лежит в ритмах, которые включают себя плавные вариации и замедления между звуками, известные как ма («пробелы»). Ма – основа всего. Традиционно, не было музыкальных нот; исполнители и музыканты работали слаженно и на ходу улавливали ма. Но теперь есть ноты, звукозапись и видеозапись, поэтому ма уже расстановлены заранее. В результате музыкантам не приходится задумываться, почему ма расстановлены именно так, а не иначе.

Актер попросил музыканта: «Можешь, пожалуйста, подождать мгновение после того, как веер достигнет моего плеча, момент, пока я слушаю, прежде чем ты выбьешь пон? Еще одну паузу сделай перед вторым пон. А затем еще более долгую паузу – томительную, почти невыносимую паузу, перед та, та, та, та, та». Но музыкант не мог этого сделать: он застрял в схеме, которую он выучил без вникания в ее суть. Позднее актер спросил у меня: «Ты когда-нибудь бывал в горах и слушал кукушку? Она кукует с маленькими паузами между слогами. Она не говорит “куку”, “куку”, словно метроном».

Сближение с природой, момент невыносимого томления – это суть всего выступления. Нет никакой ценности в том, чтобы сохранить искусство игры на барабане цуцуми лишь в исторических и академических целях. Именно по этой причине основная масса населения отвернулась от традиционного искусства: что бы эксперты и знатоки ни говорили им, люди глубоко внутри понимают, что эти «мертвые» виды искусства стали скучными. Потеряв свой путь, те, кто практикует эти искусства, полагаются на помпезность, чтобы снова заинтересовать публику. Этим объясняется популярность акробатики кэрэн в Кабуки, или же массы причудливо закрученных цветов в икебане. У Сирасу Масако в кабинете висит каллиграфическая табличка тандзаку, которая гласит: «Собаки и лошади сложны; демоны и удивительные вещи – просты». Идея в том, что изображение собак и лошадей не является простым, потому что они такие обыденные; демоны и фантастические предметы, с другой стороны, достаточно легко изобразить. То же касается и цветов: гораздо тяжелее правильно поставить единственную камелию в вазе, чем огромную кучу современной икэбана.

Сближение с природой, момент невыносимого томления – это суть всего выступления. Нет никакой ценности в том, чтобы сохранить искусство игры на барабане цуцуми лишь в исторических и академических целях.

То же касается и градостроительства. Япония превращается в страну монументов. Тренд начался в 1960-х годах с башни в Киото и Башни Солнца с выставки в Осака. За последнее время каждый город открыл свой музей или «многоцелевой культурный зал», хотя ничего важного, что можно было бы разместить в музее, нет, а применения для культурного зала не находится. Десятки миллиардов долларов выделяются на строительство подобных монументов, из которых, если верить источникам, каждую неделю открываются около трех или четырех новых. В моем городе, Камэока, планируется построить многоцелевой культурный зал, несмотря на то, что в городе отсутствует даже муниципальный госпиталь.

По мнению Тамасабуро, «многоцелевой зал – это зал без цели». Но на самом деле цель у таких зданий существует – успокоить совесть чиновников, которым кажется, что они должны что-то делать, но только не знают, что именно. «Собаки и лошади» – тихие, незаметные составляющие градостроительства – это установка знаков, районирование, укладка проводов и восстановление экологии озер и рек. Однако вместо этого огромные суммы денег выделяют на «демонов и удивительные вещи»: музеи и залы, построенные знаменитыми архитекторами, применения которым нет, но зато они символизируют культуру.