Потерянная, обретенная

Пока я наслаждалась обществом Александра, моя мать в Биаррице тоже познакомилась с одним русским. Синхронность наших с Шанель судеб все так же удивляла и пугала меня, особенно если учитывать непохожесть наших натур. Разумеется, не было ничего странного в том, что в Биаррице мама встретила русского эмигранта – ими, словно песком, было заполнено все побережье. Принесенный огненным ветром революции, этот песок содержал и откровенный мусор, но попадались истинные бриллианты. Не знаю, как именно произошло их знакомство, было ли оно таким же красивым и романтичным, как наше. Мися уверяла, что оперная певичка Давелли, более известная своими любовными похождениями, чем певческими дарованиями, по-дружески уступила любовника взамен на роскошный ужин. Если это была правда, мать вполне отомстила судьбе за то, что и ее саму когда-то один любовник уступил другому. И все же вряд ли – Миссия Серт была записная лгунья. Так или иначе, новый возлюбленный моей матери обладал множеством достоинств. У него были огромные глаза, точно такого же цвета, как те, любимые нами обеими и закрывшиеся навеки. Он был высок, длинноног, сложен как греческий бог, обладал суровым славянским шармом и был молод, моложе официального возраста матери на восемь лет, а об истинном ее возрасте я уж и вовсе молчу. Ну, и к тому же Дмитрий был титулован. Он был не какой-нибудь смазливый проходимец, а великий князь, наследник Российского престола! В его жилах текла кровь императоров. И он был помолвлен с принцессой! Женщина, которую он обнимал, должна была чувствовать себя королевой в мехах. Но, увы, князь Дмитрий был беден. Меха его любовнице пришлось бы купить себе самой. А заодно и своему любовнику. Он был очень избалован и вовсе не собирался отказывать себе в удовольствиях, за которые платила моя мать.

Шанель очень привязывалась к вещам, которые стоили ей дорого. Ей, вероятно, захотелось увезти молодого любовника домой, как увозят курортные сувениры – шарики с цветными спиралями внутри, карандаши со стеклянными вставочками, за которыми сияет морской пейзаж, зеленые леденцы с привкусом йода. И он согласился.

– Он плохо понимал, кто я, – объяснила мать. – Но когда мы приехали в Париж, – о, тут мой русский солдатик понял, с кем имеет дело!

Наконец я набралась храбрости.

– Мама, мне надо тебе кое-что сказать.

Она выслушала меня спокойно, улыбнулась, когда узнала, что мой избранник тоже русский, взглядом знатока рассмотрела кольцо с красным камнем и заметила:

– Оправа очень некрасива, а вот камень недурен. Никогда не видела, чтобы так гранили рубины. А посмотри, что мне подарил Дмитрий!

Шанель показала мне тяжелый крест, инкрустированный драгоценными камнями, и еще жемчужное ожерелье с алмазной застежкой, браслеты. Я промолчала о вспыхнувшей догадке: эти украшения не могли принадлежать обедневшему отпрыску императора, он бы продал их или заложил, чтобы поддерживать привычный образ жизни. Я ни капли не сомневалась, что Шанель сама купила эти безделушки у антиквара и теперь выдает за подарки любовника. Это было смешно и мило. Я улыбнулась, и мама тут же спохватилась.

– Ты счастлива? Может быть, ты уже… Можешь сказать мне все, тебе незачем скрывать.

– Нет, мама, что ты! Я не беременна, мы вообще не были близки. Александр хочет жениться на мне. Он сделал мне предложение и хочет просить у тебя моей руки.

Я увидела, как тонкие брови матери дрогнули, и вдруг поняла свою ошибку. На ней никто никогда не хотел жениться! Никто не делал ей предложения руки и сердца! Она всегда была любовницей, веселой подругой, ласковой малюткой – но никогда невестой, женой.

Но она смогла побороть в себе дурное, ревнивое чувство и сказала:

– Что ж, пусть приходит к ужину. Я посмотрю, достоин ли он моей девочки.

Странная компания собралась за ужином в «Легком дыхании»! Стравинский, пожирающий мою мать глазами и поворачивающий за ней свое некрасивое, но светящееся гениальностью лицо; госпожа Стравинская, расстроенная этой мизансценой, то бледнеющая, то краснеющая и все норовящая сползти в обморок; Мися Серт в слишком декольтированном вечернем платье, открывающем ее уже начавшие увядать роскошные плечи – у нее были какие-то свои неприятности, коротышка-муж начал изменять ей с прохвосткой помоложе; серьезный и спокойный Александр; рассеянный красавец Дмитрий, который пил много вина, но не пьянел и все катал по скатерти хлебные шарики – отвратительная, на мой взгляд, привычка! Общий разговор не клеился, но атмосфера была скорее приятная. Мы с матерью сидели рядом, в почти одинаковых платьях, она время от времени пожимала мне локоть и была так красива и мила, что я даже на короткую минуту поверила, что все будет хорошо.

Зря.