Потерянная, обретенная

Дмитрий привез Шанель подарок от своей тетушки – блузку, украшенную русской вышивкой. Матери понравилось. Тем более что тетушка была, разумеется, великая княгиня Мария Павловна Романова, женщина удивительной судьбы.

– Дмитрий, вы должны представить меня своей тетушке.

– Буду рад. Да она сама меня об этом просила.

Великая княгиня Мария Павловна произвела на меня неотразимое впечатление. Это была необыкновенная женщина. С матерью у нее сразу установились деловые отношения. Мария Павловна пришла на улицу Камбон в тот день и час, когда Шанель торговалась с вышивальщицей.

– Шестьсот франков за эту блузку? За эту вышивку?! – изнемогая от негодования, вопрошала мать.

Вышивальщица смотрела на нее без малейшего трепета.

– Это не очень сложная вышивка, мадемуазель, – проговорила вошедшая дама. – Я бы взяла за такую не более четырехсот.

– Четыреста! И ни сантима больше! Получите в кассе, – сказала мать вышивальщице. И, обернувшись к даме: – Простите, с кем имею честь беседовать?

У гостьи были прекрасные лучистые глаза. Они с племянником оказались похожи, и Шанель сразу поняла, кто перед ней.

– Польщена знакомством! Вы умеете вышивать на машинке?

Шанель всегда с первых слов брала быка за рога.

– Наберите тридцать девушек, которые умели бы вышивать так же, как и вы. Найдите помещение. Заказы я вам обеспечу, за это не беспокойтесь. Вы мне доверяете?

Мария Павловна меланхолически улыбнулась:

– Какое-то время я жила в Румынии. И вот в Бухаресте портниха принесла мне несколько модных парижских платьев, немного поношенных. Среди них было платье из плотного шелка работы модного Дома «Шанель». Оно стоило дороже, чем я могла тогда заплатить, и я его не купила. Но запомнила это имя – Шанель. Еще до войны, в мирное время, девушка по фамилии Шанель держала на улице Камбон магазинчик с шляпками.

Мать была польщена. Мария Павловна назвала свое ателье «Китмир» в честь любимого пекинеса, продала фамильную диадему и арендовала помещение на заднем дворе богатого особняка на улице Франциска I, неподалеку от Елисейских Полей. Купила вышивальные машины и наняла вышивальщиц. В чем в чем, а в русских девушках, умеющих вышивать, тогда в Париже недостатка не было. Дворянок учили этому изящному рукоделию с детства.

В это время Шанель начала готовить к традиционному февральскому показу очередную весеннюю коллекцию. Она предоставила Марии Павловне право самой придумывать рисунки вышивок, выбирать ткани и нитки. Идеи и эскизы они обсуждали вместе. Первый заказ на партию блузок, туник и пальто Дом «Китмир» получил от матери. Мария Павловна собственноручно расшила большую часть изделий, выполнив вышивки в серых тонах с красными сочными мазками. На широких батистовых блузках «по-деревенски», на платьях с бретельками, на креповых плащах расцветали фантастические цветы, летели птицы, сверкал бисер и переливались блестки. Неуемный Поль Пуаро торжествовал: наша скромница отказалась от принципа «роскошной нищеты», теперь она образумилась, поняла, как должно одевать француженок! Но нет, покрой оставался практичным и удобным, вышивка украшала, но не утяжеляла наряды. Шанель изобрела новый фасон платья, напоминающий мужскую блузу-«толстовку», и, заметив, как идет мех к круглым личикам русских манекенщиц, ввела в моду крошечные меховые жакетики. Эти модели стали гвоздем сезонной коллекции. После трехчасового дефиле клиентки бросились наперебой заказывать вышитые вещи. «Китмир» получил статус эксклюзивного поставщика Дома моды «Шанель».

На великокняжеское предприятие посыпались заказы, с которыми Мария Павловна и ее работницы едва справлялись. Она иногда спала прямо в мастерской, на полу, подстелив вместо матраса свою котиковую шубку. Но никто не жаловался. Русским девушкам не так легко было найти работу в Париже. Вероятно, многие из них были менее ловки и расторопны, чем требовал напряженный график работ, потому что мать не раз замечала Марии Павловне:

– Не хотели бы вы нанять более опытных французских вышивальщиц?

Приказывать великой княгине мать, разумеется, не смела. Мария Павловна отвечала ей кротко, но с достоинством:

– Я считаю своим долгом поддержать соотечественниц.

– Нельзя смешивать коммерцию и благотворительность, это неразумно, – втолковывала ей мать.

Но у особы императорской крови, несомненно, были свои понятия о разумности…

Я искренне привязалась к Марии Павловне и время от времени приезжала к ней ателье. Она принимала меня в своем кабинете, где, не отрываясь от работы, княгиня рассказывала о своей жизни.