Потерянная, обретенная

После ужина Александр попросил ее об аудиенции, и я не могла скрыть своего нетерпения. Старосветские манеры моего возлюбленного иногда умиляли, а иногда и раздражали меня. Чтобы время летело быстрее, я взяла Гелиоса, громадного добродушного пса, и пошла с ним в парк. Я пыталась научить его обычным собачьим фокусам, но он не хотел проходить науку и только валялся в траве, показывая длинный розовый язык и ласково взвизгивая. Я оставила свою затею и села рядом с псом. Там меня и нашел Александр. Он улыбался, и я бросилась ему на шею.

– Все хорошо?

– Пожалуй. Ваша мать – прелестная женщина. Я, должен признаться, ожидал увидеть вздорную старуху с натянутой кожей. Но мы чудесно побеседовали. Кажется, мне удалось произвести нужное впечатление. Только она просила, чтобы…

– Чтобы что? – спросила я, предчувствуя недоброе.

– Чтобы наша свадьба была отложена на год.

– Почему?! – ахнула я.

– Ее резоны показались мне разумными. Вы и в самом деле еще очень молоды, моя дорогая, и мы не так хорошо знаем друг друга. Нам надо проверить наши чувства.

– Я вполне уверена в своих чувствах. И не хочу ждать. Я самостоятельная девушка и всегда была такой. Давайте уедем прямо сейчас к вам в отель. Утром, когда откроется мэрия, мы зарегистрируем гражданский брак. Прошу вас, Александр!

Он смотрел на меня, словно колеблясь.

Но твердо сказал:

– Нет.

– Почему?

– Женившись на вас вопреки воле вашей матери, я бы поступил нечестно. Поверьте мне, это не сулит нам счастливой жизни. Так и моя матушка когда-то убежала с отцом, не получив родительского благословения. Родители прокляли ее. Она умерла, когда я был ребенком, и перед смертью просила меня только об одном: чтобы я не нарушал родительской воли.

В эту минуту я остро пожалела, что открыла Александру наш секрет. Если бы он продолжал считать Шанель моей теткой, может быть, ее благословение не играло бы для него большой роли. Но почему она так поступила? Что заставило ее, с удовольствием бросающуюся в круговорот наслаждений, удержать меня от брака? Я решила, что должна немедленно спросить об этом, и едва ли не бегом кинулась к дому. Александр поймал меня за руку:

– Постойте, Катрин! Скажите мне «до свидания», я уезжаю.

– До свидания, – сказала я, переступая с ноги на ногу, как нетерпеливая лошадка.

– И вот еще что. Не доверяйте этому человеку. Вы не знаете его. В России он…

– Кто? Стравинский?

– Мой бог, конечно, нет! Я имею в виду князя Дмитрия. Он убийца, Катрин. Убийца и подлец! Он убил прекрасного, святого человека, который был почти пророком, который мог бы спасти нашу несчастную страну или хотя бы ее правителей.

– Дорогой мой, это одна из ваших страшных русских сказок? Они прелестны, но сейчас…

Александр сжал мою руку так, что я ахнула.

– Заклинаю вас своей жизнью, Катрин, не приближайтесь к нему, а лучше всего оставьте этот дом. Увы, это не сказка, это жизнь, которая может быть к вам жестока. Мне больно оставлять вас здесь…

К сожалению, я пропустила его слова мимо ушей, торопилась, выкручивала свою руку, пытаясь вырваться…

И он отпустил меня.

Как ветер, я пролетела галереями и коридорами, ворвалась в кабинет матери, где она, изящно закурив, склонялась над какими-то бумагами – отвлекшись от наслаждений, Шанель любила сама проверить, как идет работа ателье.

– Что это значит?! – выпалила я, совсем забыв о своем трепете перед ней.

Она сдвинула на кончик носа очки, насмешливо посмотрела на меня и сказала:

– Смени, пожалуйста, тон, моя девочка. Мне не нравится, как ты со мной разговариваешь. Этому научил тебя твой русский жених?

– Нет. Извини, мама.

– Хорошо, принято. Мне показалось, что твой возлюбленный не очень-то хорошо воспитан, не так ли? Его не интересует музыка, книги, балет, картины. Кажется, Александр предан только коммерции, не так ли? Тем более странно, что он не слишком богат. Что он может тебе дать, кроме кольца с дешевым красным камешком?

– Потому ты ему отказала? Из-за того, что в моем кольце не бриллиант в три карата?

– Отказала? Вовсе нет. Я не намерена ни в чем стеснять твою свободу. Мы ведь договаривались. Я согласилась и вела с ним беседу вполне в духе будущей тещи.

– Но ты потребовала, чтобы свадьбу отложили на год!

– Да. Таково было мое пожелание, но не требование. Впрочем, я польщена, если Александр принял его как приказ.

– Да почему же ты этого пожелала?

– Скажи, Вороненок, читаешь ли ты газеты? Следишь ли за хроникой нашего послевоенного времени?

Я замотала головой. Нет. Я читала газеты во время войны. Теперь же, когда большую их часть составляли рекламные объявления, перестала.

– Зря. Вот, например, наше министерство внутренних дел подготовило закон. Очень любопытный закон, фактически запрещающий в нашей богоспасаемой Франции разводы.

– Запрещающий? – удивилась я.