— Добрый денечек, дядюшка Хирам! — Фарид нервно усмехнулся и помахал рукой, когда мужчина приблизился достаточно.
— В машину. — Без вступлений скомандовал Хирам.
— А как же правила, торжественные речи? — принц медленно зашагал к внедорожникам, все же пытаясь потянуть время.
— Седотопия уже продемонстрировала нам свое отношение к законам, так что обойдешься без церемоний. Пошел.
— Можно хоть пару слов прежде? — Фарид нервно поглядел на побледневшую Эвиту. Он чувствовал, что должен был вступиться за нее, как виновник всего произошедшего.
— Ты сказал уже пятнадцать.
Хирам одарил нерадивого наследника тяжелым взглядом, тот понял, что сопротивление бесполезно, и послушно зашагал к своему грузовику с красной полосой.
— А ты что стоишь? — мужчина с презрением поглядел на дочь. — Быстро за ним.
— Могу я попрощаться? — Эвита сжалась и едва успела спрятать задрожавшие руки за спину. Она жалобно глянула на друзей, оцепеневших под тяжестью взгляда ее отца.
— Не позорь меня, — Хирам схватил дочь за руку повыше локтя, с силой сжав, толкнул в сторону машин. — Здесь нет никого достойного твоей компании.
— Но, — взмолилась девушка, пискнув от боли в руке, — они помогли мне и…
— Хватит выставлять себя идиоткой. Посмешище несчастное, вперед марш, — мужчина грозно нахмурился и говорил все тише. Казалось, было бы проще, если бы он повысил голос, кричал от злости, испытал хоть что-то. Но Хирам был совершенно холоден, и его давящий, угрожающий шепот заставлял дрожать каждой клеточкой. — Не думал, что ты настолько слаба.
Под пристальным надзором отца и нескольких солдат в грузовиках, готовых по первому приказу сделать что угодно, Эвита нехотя доковыляла до сиреневого внедорожника. Перед тем, как забраться внутрь, она замерла на мгновение и бросила последний взгляд на оставшихся позади друзей. Она слабо могла различить их силуэты вдалеке сквозь пелену слез, но сразу узнала бегущего следом Габриэля.
На мгновение сердце замерло. Эвита обернулась и даже сделала шаг навстречу, но тут ее плечо вновь крепко сжала сильная рука отца.
— Еще шаг, и тебя будут судить за государственную измену и предательство, — угрожающе процедил он сквозь зубы. — И хватит рыдать, как ребенок.
— Ты бы любил меня больше, если бы я совсем ничего не чувствовала? — Эвита подняла жалобный взгляд на отца, шмыгнув носом.
Может, хоть раз в жизни. Может быть, теперь она услышит от него хоть одно доброе слово. Неужели он не боялся за нее, не переживал? И теперь совершенно не рад видеть живой и невредимой?
— Может, тогда я бы в принципе тебя любил, — безразлично бросил Хирам и втолкнул дочь в грузовик. — Следите за ней, чтобы ни шагу в сторону.
Он захлопнул дверь.
Последнее, что Эвита успела увидеть — в ужасе замерший в нескольких шагах Габриэль. Дверь закрылась, исчез свет, и она осталась одна в окружении вооруженных солдат Хаотиса, которым было приказано не давать ей даже дернуться.
Фея свалилась на колени, руки бессильно стукнулись о бедра. Но ни одна слеза больше не скатилась по щеке. Они отключились.
Грузовик тронулся. Впереди долгая дорога.
Дополнительные материалы.
Последняя битва Дэмленда
Таом и Катей. Очередная битва плечом к плечу.
Они уже и не помнили, сколько времени вот так, вместе пытались задержать врага.
Таом раскрыл золотые крылья и воспарил над полем боя, оценивая обстановку. Феи терпели очередное сокрушительное поражение. Даже самые верные союзницы Катей теперь колебались, дрожа перед могуществом Чёрного братства.
Мужчина поднял посох к небу, заряжая необходимой для атаки энергией, и нацелился на бледного рыжеволосого мага, предводителя жестоких разбойников.
— Иллирис! — предупредительно крикнул, явившись из ниоткуда, быстрый темнокожий маг с мелкими косами на голове.
Предводитель заметил уже приближавшийся заряд посоха Таома, способный надолго его оглушить, и нахально улыбнулся, ловко отразив атаку с увеличенной силой.
Взмахнув крыльями, Таом едва успел увернуться. Ему хорошо были известны опасные способности Иллириса, и эта отражённая атака могла бы навсегда лишить его жизни или возможности летать, если бы угодила в крыло.