Потерянные слова

1 октября 1915, Лоос

Моя дорогая Эс!

Это длилось три дня. Как такое возможно? Мне кажется, даже больше. Они были бесконечными. Нам обещали день отдыха, но не дали. У нас уже не было сил, но мы продолжали сражаться. А мы точно сражались?

Мы подыхали.

Я не спал. Я не могу нормально думать, но я знаю, что должен написать тебе, Эс. Эс. Эс. Эс. Эс. Эс. Эсси. Эсме. Мне всегда нравилось, как Лиззи зовет тебя Эссимей. Я хотел и сам тебя так называть, но это имя придумала она. Это все, что было с тобой до меня. Не поэтому ли я его так сильно люблю?

Прости меня. Мне очень хочется прилечь и положить голову на твой живот. Я хочу услышать, как бьется твое сердце. Я положил голову на грудь своего связного, но не услышал ничего. Ему оторвало ноги. Его ноги, которые выполняли все мои приказы, больше не крепятся к туловищу.

Я потерял семерых, Эс. Для некоторых недели перед этой битвой стали лучшими в жизни. Трое могут стать отцами раньше, чем плоть исчезнет с их костей.

Я пишу об этом, дорогая Эс, потому что ты уверяешь, что воображение рисует тебе картинки страшнее любых слов и ты хочешь знать правду. Мне нравится писать все как есть. Это похоже на то, как если бы я прильнул к твоей груди и зарыдал. За это я тебе очень благодарен. Но ты не представляешь, как сильно можешь расстроиться от моих рассказов. Они проникнут в твои сны. Я приснюсь тебе лежащим в грязи с остекленевшими глазами и оторванными конечностями. Каждое утро ты будешь просыпаться в страхе от того, что может случиться, и он будет тенью ходить за тобой весь день.

Я измотан, моя дорогая Эс. В моих ушах стоит звон, а перед глазами всплывают жуткие образы, которые становятся лишь ярче, стоит мне только закрыть глаза. Это испытание, которое я должен пройти, если хочу когда-нибудь уснуть. Я был бы трусом, если бы поделился этим с тобой.

Когда закончится бой, я разорву эти листы и начну заново с более терпимого расположения слов. Но сейчас, разместив их так, как мне нужно, я чувствую себя освобожденным. Когда мои веки закроются, все плохое уйдет и останется только твой образ, который уведет меня в сон.

С вечной любовью,

Гарет

Я сложила письмо Гарета вместе со своим листочком — наши последние слова друг другу. Найдя в сборнике Руперта Брука стихотворение «Мертвые», я молча прочитала первые строчки.

«Это все уже закончилось», — сказала я опустевшему дому, не в силах читать дальше.

Я заложила стихотворение нашими прощальными словами. Встала и поднялась наверх в ванную комнату. Я положила расческу Гарета на раковину. В этом не было никакого смысла, ведь я уезжала. Но смысла уже не было ни в чем.

* * *

Я надавила на защелку и подняла крышку с нацарапанными буквами: «Словарь потерянных слов». Сундук был полон, но в нем оставалось еще немного свободного места.

На самом верху лежал наш словарь. Я открыла его титульную страницу.