Потерянные слова

Мейбл засмеялась, обнажая почерневшие десны.

— Я что — дура?

Потом она понизила голос и добавила:

— Есть способы от них избавиться.

Лиззи стала кашлять и перебирать безделушки на прилавке, спрашивая у меня, какая мне больше нравится. Ее голос звучал слишком звонко.

Мейбл посмотрела мне в глаза и спросила так громко, чтобы услышала цветочница:

— Что тебе приглянулось, девонька?

Я подыграла ей: взяла незаконченную фигуру Талиесина и покрутила ее в руках.

— Этот у меня самый лучший, но я его еще не доделала, — сказала она, забирая фигурку. — После обеда закончу. Если хочешь, приходи.

— Эсме, нам пора. — Лиззи взяла меня за руку.

— Я спрячу его, чтобы никто не купил, — сказала Мейбл, когда мы повернулись, чтобы уйти.

Я кивнула ей, она кивнула в ответ, и мы ушли с рынка, так и не купив все нужные продукты.

— Чаю со мной выпьешь? — спросила Лиззи, когда мы вернулись в Саннисайд.

По субботам старшие помощники работали до полудня, и я часто сидела с Лиззи на кухне, пока ждала папу.

— Не сегодня, Лиззи. Я хотела развесить новые украшения в доме, чтобы сделать папе приятно.

Дома я поднялась к папе в комнату и снова подошла к зеркалу Лили. Мейбл заметила не мой живот, она разглядела мою беременность в моем лице. Я уставилась в отражение, пытаясь понять, что она увидела в нем, но оно было таким же, как всегда.

Как такое возможно? Лицо менялось из года в год, но даже это было незаметно. Я на секунду отвернулась от зеркала и снова глянула в свое отражение, стараясь увидеть себя глазами других людей. Из зеркала на меня смотрела женщина, чуть старше, чем я думала, с испуганными карими глазами. Ничего, что указывало бы мне на ее беременность, я не заметила.

Спустившись на первый этаж, я написала папе записку о том, что ушла покупать новое платье и вернусь домой к трем с пирожными к чаю.

Я поехала обратно на Крытый рынок и от езды на велосипеде запыхалась сильнее, чем обычно. Знакомый мальчик подбежал ко мне и предложил поставить мой велосипед у стены ближайшего дома. Он обещал, что присмотрит за ним. Его мать кивнула мне из своего киоска, и я кивнула ей в ответ. Она что-то заметила у меня на лице и поэтому отправила сына помочь? Я обвела рынок взглядом. Его шум только усилил неразбериху в моей голове.

Пока я шла между киосками и лотками, я чувствовала, что притягиваю к себе все взгляды. Мне нужно вести себя естественно. Перемещаясь от одного прилавка к другому, я вспоминала Тильду, как она вместе с коллегами репетировала за кулисами. Репетиции никогда не были такими убедительными, как сами выступления. Мне стало интересно, смогла ли я убедить хоть кого-нибудь.

Я подошла к месту Мейбл с полной корзиной и протянула ей яблоко.

— Тебе нужно есть больше фруктов, Мейбл, — сказала я. — Они помогут избавиться от простуды.

В ответ Мейбл улыбнулась настолько широко, чтобы я смогла увидеть отсутствие зубов.

— Я не ела яблок с тех пор, как была такой же молодкой, как ты, — сказала она.

Я убрала яблоко обратно в корзину и достала спелую грушу. Она взяла ее и сильно сдавила пальцами. Если она ее тоже отвергнет, я принесу домой грушу с вмятиной.

Но груша ей понравилась.

— Вот это я понимаю — угощение! — сказала она, впиваясь в грушу деснами и заливая соком подбородок.

Она вытерла его тыльной стороной руки в драных перчатках, и обнаженный участок кожи очистился от многодневной грязи.

— Мейбл… — начала я, но слова не шли.

Ее потрескавшиеся губы смягчились от сока. Я почувствовала, что мне душно, и тошнота противной волной подступила к горлу. Мне пришлось снова опереться на край ящика.

— Лиззи не понравится, что ты задумала, — сказала она, понизив голос.

С этой правдой я боролась несколько дней. Лиззи отказывалась слушать, когда я говорила, что не хочу рожать. Чем откровеннее я говорила, тем чаще она хваталась за крестик на груди. Как и ее вера, крестик всегда был с ней — скромный, неприметный и сокровенный. Но за последнюю неделю она цеплялась за него так, как будто он был единственным спасением от ада.

Он осуждал меня, этот крестик, и я ненавидела его. Я представляла, как он выворачивает наизнанку мои слова и нашептывает их Лиззи в искаженном виде. Мое противостояние ему было похоже на перетягивание каната с Лиззи посередине. Проигрывать я не собиралась.

— Думаю, миссис Смит еще оказывает свои услуги, — зашептала Мейбл, показывая мне свой товар. — Когда я к ней обращалась, она была еще в подмастерьях, но сейчас, готова поспорить, эта старая ведьма точно знает толк в своем деле.

Дрожь началась у меня в руках и растеклась по всему телу.

— Дыши ровно, девонька, — сказала Мейбл, не сводя с меня глаз.

Я вцепилась в край ящика, стараясь не глотать воздух ртом, но дрожь не унималась.

— У тебя есть листок с карандашом? — спросила Мейбл.

— Что?

— Доставай из кармана.

Я ее не понимала. Какой-то бред.

— Доставай, — повторила Мейбл чуть громче, наклонившись ко мне. — Я назову тебе слово, и ты запишешь его, чтобы не забыть.

Я полезла в карман за листочком и карандашом. К тому времени дрожь в руках стала утихать.

— Услуги, — сказала Мейбл, продолжая сверлить меня взглядом.