Потерянные страницы

Как я мог отказать ему в этом? Я сказал, что тоже хорошо знаком с начальником училища, и обещал постоянно присматривать за парнем и не оставлять его без внимания. Почему-то мой ответ получился таким, будто я согласился, что все случится именно так, как предполагал он. Мне самому стало неловко от моего такого невольного согласия. Некоторое время он молчал, а потом сказал:

– Вы должны познакомиться с Лидией и действовать, исходя из того, кому передадут мое дело. Хочу, чтобы вы вместе с Лидией решили, обязательно с ее согласия, продолжит или нет она сотрудничать и помогать тому, кто меня сменит на посту. Лидия занимается очень важным делом, сейчас у нее семья и… О ней не знал никто, кроме нашего бывшего шефа, Петра Аркадьевича. Если она решит жить самостоятельно, то ее безопасность я поручаю вам. Она и сама знает, как вести себя, но после той историис Распутиным, можно ожидать всего. Несколько покушений на нее мне удалось нейтрализовать, но сейчас их кланы вновь подняли головы.

Мы ещё беседовали, когда мой знакомый доктор вошел в палату и попросил меня выйти. Я знал, почему он позвал меня. Я попросил его не скрывать от меня диагноза странной болезни Музы. Сам он был кардиологом, Муза не был его пациентом, но он обещал разузнать обо всем и потом рассказать мне. Он повел меняв свой кабинет и вот что он мне сказал:

– Муза болен тяжелейшей прогрессирующей формой меланхолии, которая отличается глубочайшей мучительной печалью.

Пока что эти проявления болезни носят периодический характер, в малых дозах, но… Возможно это трудно будет понять, но в это время у больного пропадает всякий интерес к внешнему миру, снижается его влечение к жизни, он подвержен самобичеванию, самоуничижению, у него может возникнуть бредовая идея наказания через повешение или расстрел. Это тяжелейшая форма этого заболевания, и боюсь, что Ваш друг болен именно этой формой. К тому же она быстро прогрессирует. Скоро он откажется от еды, лекарств и, если мы будем настаивать, то он станет агрессивным. В его организме замедлится обмен веществ, на какое-то время мы сможем искусственно остановить этот процесс, но окончательно…

Я не согласился с ним «Может быть, Вы ошибаетесь? – настаивал я. – Вот только что мы разговаривали с ним, как обычно. Правда, он мне показался несколько подавленным, но, может быть, Вы преувеличиваете? Все, что он сказал мне, было прекрасно продумано, он великолепно мыслит…