Потерянные страницы

– Давид, как и сына Сандро, – он как-то искоса посмотрел наменя, – звали его Дата, там это имя произносили по-разному, иногда и в сокращенной форме, как, например, и мое.

– А как его фамилия?

– Честно говоря, фамилии его я не помню, да и трудно было еёзапомнить. Что-то вроде Тута или Тота… так она начиналась, а вотдальше не помню. Как тогда мне сказал Тухарели, на древнегрузинском она означалато ли Луну, то ли бога Луны, а может бытьи Сына Луны. Точно не помню.

Когда я услышал все это, по всему моему телу пробежала дрожь, и весь я покрылся потом. Меня очень интересовало все, о чем онговорил, но мне было очень тяжело слышать все это. У меня былотакое чувство, будто Андращук всей этой историей и своим странным взглядом делал мне какие-то намеки, он будто играл со мной.

Я несколько раз замечал его этот взгляд и раньше, я был занятчем-то и почувствовал, что он смотрит на меня, и смотрит именнотак, как смотрят на человека, на лице которого хотят изучить каждую его морщинку.

– А как он выглядел? – опять спросил Габро.

Я сразу почувствовал какую-то неловкость, и как только былзадан этот вопрос, странное чувство ожидания охватило меня.

– Как? – он обвел глазами камеру и когда повернулся ко мне, тоя инстинктивно опустил голову. – Как выглядел? Вот, если бы Сандро был седым, он был бы вылитый Дата. И глазами, и чертами лица, и даже телосложением он был очень похож на Сандро, но только сорокалетнего. Вот если бы Сандро не был Амиреджиби, я бы обязательно сказал, что это, если не его сын, то уж точно егоблизкий родственник.

Я поднял голову, все смотрели в мою сторону, они рассматривали меня так, словно впервые видели. Те, кто в нашем ряду плохо меня видели, встали и вышли в проход между нарами, чтобы лучше рассмотреть меня. Я сидел на своей верхней койке и весь пылал, не зная, куда девать свои глаза. Соскочив вниз, я пошел в сторону двери, чтобы выпить воды.

– Он даже походкой похож на него, – сказал Андращук, и на душе у меня стало еще тяжелее, он будто именно для того и рассказывал обо всем этом, чтобы окончательно сделать такое сравнение и вынести заключение.

В камере стояла тишина, я чувствовал затылком, что они все еще смотрели на меня. Странно, но я тоже видел, как они на меня смотрят. Я пил медленно, глотками, мне действительно надо было охладиться. Но больше всего мне нужно было протянуть время, чтобы он продолжил рассказ, и отстал от меня. Но он не продолжал, остальные, будто сговорившись, тоже молчали, словно ждали, пока я повернусь, чтобы еще раз осмотреть меня. Ну сколько же я мог стоять, и я повернулся.

– Вот таким же степенным был и он, – поставил он окончательную точку. – Но он был очень быстрым в стрельбе и проворнымв движениях. Как мне сказал каторжник Гогиа, он превращалв пыль подброшенную в воздух монету, – по лицам слушателейбыло видно, что сказанное произвело должный эффект.

– Да он, оказывается, настоящий Робин Гуд! – громко сказал «Костлявый».

Все вокруг засмеялись.

– Вот дурак! Откуда у Робина Гуда наган и маузер? – с хохотомсказал Габро.

– Что было, то и было… но ведь он тоже был сильным, и к томуже разбойником?

– Ха, ха, ха… – Габро кувыркался на койке и хохотал. Вся камерасмеялась от души.

– Что вы смеетесь? Ведь я не шучу, я читал об этом, – смех ещебольше усилился. – Да вы ничего не понимаете! Нашлись тут! – обиженный, он бросил коробку из-под папирос в своего подельника. – А ты чего смеешься, будто знаешь что!

Я вздохнул с облегчением, от этого смеха как-то спокойнейстало на душе, таккак уже никто не смотрел на меня. Когда все несколько угомонились, кто-то спросил:

– Ну и как пошли дела с вашим бунтом?

– В тот день события развернулись следующим образом: наш Дата разбойник отправил несколько писем и, видимо, получили ответы на них. Его друг Гогиа сидел в камере вместе с каторжанами, и согласно инструкции, выданной Датой, они во время вечернего туалета завели этажного надзирателя в отхожее место, сняли с него одежду, и отняли ключи, после чего Дату вывели изнашей камеры. Он прихватил с собой нескольких человек, и закрыли за собой двери. Был у нас один писатель, Дембин, они одели его в форму надзирателя. Через некоторое время вернулсялишь Дата, после того, как дал всем точные указания и распоряжения. Вскоре взяли и коменданта Канарейку, фамилия у негобыла такая, его тоже заманили в туалет и в темноте приставилик горлусамодельный нож. Комендант ежедневно проводил ночной обход и только сам лично проверял этажи. В туалет он вошеллишь потому, что там был выключен свет, и он заподозрил, не выпустил ли надзиратель кого-нибудь за мелкую взятку, там такоебывало.

– Здесь тоже бывает такое, и вы все об этом хорошо знаете.