Потерянные в Великом походе

– А ну, покажи-ка руки, – девушка придвинулась к нему поближе, – ладонями вверх.

Ло Бо сделал, что велено, и Цуй внимательно осмотрела линии на его ладонях: сперва на левой, потом на правой. Руки девушки оказались гладкими и холодными. Ее ноготки скользили по коже его ладоней, словно иголки. Не в силах больше сдерживать себя, мальчик разрыдался.

– Бедный ты, бедный, – вздохнула она. – Зря ты покинул родную гору. Твои линии жизни и судьбы… они… впрочем, неважно… – девушка отпустила руки Ло Бо и погладила его по щеке. – Ты хороший мальчик. Я и раньше это подозревала, а теперь знаю наверняка.

– Так ты разрешаешь? – спросил он. – Ты возьмешь меня с собой?

Девушка улыбнулась и сделала шаг назад. Потом она развела руки в стороны, раскрыв объятия:

– Ну конечно. Поедем вместе!

14

Согласившись взять мальчика с собой, Цуй поведала ему, что давно решила отправиться на север, в Яньань, маленький городок в провинции Шэньси, который захватили коммунисты, сделав его своей новой столицей. Она, мол, уже достаточно пожила в праздности и теперь должна принять личное участие в борьбе за лучшее будущее для таких мальчишек, как ее племянник. Путь на север обещал быть трудным. Дорог там было мало, а бандитов, наоборот, в избытке. Несмотря на все это, поддержка коммунистов ширилась и крепла. По стране ползли слухи о республике, где не берут налог на землю и где нет знати и помещиков, где каждый получает по труду. В деревнях по всей стране стали появляться дома-убежища, где могли найти приют те, кто держал путь в Яньань. Их отмечали особыми условными знаками: иногда красной точкой на воротах, иногда серпом, привязанным к воткнутому в землю шесту, иногда перечеркнутым иероглифом «деньги». Таким образом, перебираясь от деревни к деревне, Цуй и Ло Бо достигли бы Яньани где-то за год. Ло Бо выразил готовность сорваться в любой момент, мол, соберет свои пожитки прежде, чем прокричит петух.

– Мне потребуется время, чтобы все хорошенько спланировать, – покачала головой девушка. – Я должна продумать, где мы будем делать каждую из остановок.

Ло Бо послушно принялся ждать. Спала летняя жара, ночи сделались прохладными. Пожелтели листья – осень ползла, как плесень по зерну. Дни становились короче; воздух пропитался влагой, а иноземные солдаты сменили форму. Теперь они расхаживали в ватных штанах цвета хаки и коричневых шинелях с длинными рукавами.

В те дни Ло Бо много времени проводил с Цуй, что не ускользнуло от внимания Горящего Леопарда. Тот при каждом удобном случае глумился над другом, обзывая его подкаблучником. Мальчик не обращал на это внимания. Он ощутимо продвинулся в изучении стандартного диалекта. Ну и, к счастью для Ло Бо, он редко виделся с Горящим Леопардом. Ни друг, ни переводчик больше никуда не брали его с собой. Нередко Горящий Леопард возвращался в кладовку ближе к рассвету. Парень, не говоря ни слова, плюхался на нижнюю койку и вскоре начинал храпеть. Друг Ло Бо даже получил от иноземцев особую награду: бумажный медальон с изображением солдата, бросающего гранату. Мальчик содрогнулся при мысли, что именно сотворил Горящий Леопард, чтобы заслужить такую признательность оккупантов. Во время церемонии награждения, когда парень взошел на импровизированный подиум посреди двора, Ло Бо внезапно понял, почему его друг ощутил сродство с иноземцами и у него не дрогнула рука, когда он застрелил бедолагу с саблей той жуткой ночью. Жители равнин были Горящему Леопарду чужими, в точности как и японцам, и потому ему было плевать на то, что их ждет. Сдохнут эти грязные свиньи или нет – какая, в сущности, разница? В этом он кардинально отличался от госпожи Цуй, которая была тоже родом с гор, но сопереживала всем и каждому.

– Как твой друг? Ты все еще боишься его? – как-то раз спросила девушка Ло Бо.

Они расположились с книгами под ивой в дальнем углу двора, куда после полудня почти никто не заглядывал. Рядом находилась кухня, и поэтому сюда могли забрести только кто-то из поварят, а остальным тут просто нечего было делать. В последние несколько дней иноземные офицеры вели себя более отчужденно, чем обычно. Они сидели по кабинетам, не ходили в столовую и не занимались спортом. Они вообще почти не показывались. Когда Ло Бо собирал утром термосы, он заглянул в казарму и увидел, что солдаты стоят на коленях с закрытыми глазами, в белых одеждах и с четками в руках перед массивной каменной статуей нищенствующего буддийского монаха. К ним присоединился даже переводчик.

– Мы с ним сейчас практически не видимся, – ответил Ло Бо. – Говорю тебе, он теперь один из них.

– Да, ты говорил мне, что уже это понял, я просто хочу еще раз предостеречь: ни в коем случае не говори ему о наших планах.