Потерянные в Великом походе

От всех этих планов ей становится тепло-тепло. Холод отступает. Она садится в постели и откидывает одеяло.

– Одновременно с этим, – продолжает Юн, – мы займемся поисками внука. Мы непременно его отыщем.

Пин расправляет скомканное одеяло и прикрывает им ноги Юн до колен. Он согласно кивнул, когда она завела речь о том, чтобы поехать с Кактусом в приют, где и объявить его своим сыном, но остальные планы кажутся ему слишком грандиозными и нереальными. Само собой, Пин ей этого не говорит. Еще слишком рано так далеко загадывать, однако он решает поддержать преисполненную энтузиазма жену.

– Не забывай, у нас, получается, есть и невестка, – говорит он. – Судя по всему, у них толком и свадьбы-то не было. Мы можем ее устроить. Наймем толковых поваров, позовем уважаемых членов партии и организуем им встречу с нашим сыном.

– Да, конечно, – говорит Юн. – Нам нужно убедиться, что о нем позаботятся, когда нас не станет. Как все-таки жаль, что мы так поздно его отыскали.

Эта фраза несколько остужает ее пыл, и Юн снова ложится. Укрывшись одеялом, она старается мерно дышать, пытаясь заснуть. Ее глаза быстро двигаются под закрытыми веками. В грезах перед ней снова предстают покрытые девственными лесами горы – родной край лоло. Кактус заходит в хижину, у двери висят связки перца чили. Все выглядит так, как десятки лет назад. Юн помнит все до малейших деталей, хотя и осознает, что этой хижины давно уже нет. Ее сын скрывается за украшенной бисером занавеской, и Юн следует за ним. Возле печи сидит молодая женщина с заячьей губой. На ней красное свадебное платье, она улыбается, а рядом с ней покачивается колыбель, вырезанная из цельного куска ствола. Кактус склоняется над колыбелью и подхватывает из нее мальчика. Юн подходит ближе, чтобы получше рассмотреть сына и внука. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки, она, к своему изумлению, замечает, что Кактус теперь держит ребенка двумя руками: одна поддерживает тело, а другая – голову. Кактус одет в синюю рубаху – такую когда-то в Китае носили ученые мужи, а его волосы блестят, словно оперение морских птиц. Он опускает правую руку, будто предлагая получше рассмотреть ребенка. От младенца исходит свет, столь слепящий, что его сияние поглощает все вокруг. Юн берет малыша на руки и ощущает беспредельное счастье – она и не думала, что такое способен испытать человек.

10

К следующему утру подоконник успевает покрыться слоем снега. В воздухе порхают и кружатся пушистые снежинки, словно сотканные из хлопка. На улице дети, что вчера играли в городки, уже успели слепить снеговика. Глаза ему сделали из угольков, а на голову нацепили маоистскую кепи. Шарфом снеговику стал старый красный транспарант, призывающий, судя по первым двум иероглифам, к решительной борьбе с буржуазными пережитками, а пояс ему смастерили из старой велосипедной шины.

Пин и Юн просыпаются на час позже обычного. Они решают, что в этом нет ничего удивительного. Возраст берет свое, да и накануне у них никак не получалось уснуть. Преисполненные решимости супруги выбираются из постели. Теперь у них появилась в жизни цель. Не сказав друг другу даже полслова, они направляются в соседнюю спальню.

Пин стучит в дверь – сперва тихонько, а потом, не дождавшись ответа, уже посильнее.

– Есть хочешь? Как насчет завтрака? – громко спрашивает он.

Юн чуть приоткрывает дверь, заглядывает в образовавшуюся щелочку и, обнаружив, что внутри никого нет, распахивает ее настежь.

Кровать не застелена, как и вчера, но сегодня гость, судя по всему, встал резко: толстое шерстяное одеяло отброшено в сторону и касается уголком пола. Комод открыт: некоторые ящики выдвинуты, некоторые вытащены полностью и теперь лежат на подушке. Юн замечает, что пропала лишь одна-единственная вещь: пара кожаных ботинок, которые Пин надел только один раз, два года назад, когда осматривал недавно открывшийся сталелитейный завод. Она пытается найти какое-нибудь другое объяснение беспорядку, помимо самого очевидного, но в глубине души понимает, что Кактуса в доме больше нет.

– Зачем… зачем он так?.. Мы бы дали ему все, что он бы ни попросил, – говорит Пин.

Внизу на кухне шкафы нараспашку. Супруги обнаруживают, что пропали не только купленные для сирот угощения, вроде вяленого мяса, консервированных фруктов и орехов. Исчез и килограмм коричневого сахара, упакованный в газеты. При осмотре погреба выясняется, что пропала крупа вместе с остатками свежего мяса: свиными ушами, куриными сердечками и несколькими ломтиками свиной грудинки. Из гостиной испарилась ваза с фруктами и заграничными сластями. Шкаф, где супруги хранят радио и мелкие деньги, приоткрыт: ни талонов на еду, ни мелочи, что лежала там еще вчера. Само радио тоже отсутствует.