Потерянный рай

На рассвете изнуренная таким накалом эмоций Тита забылась сном, а я созерцал ее лицо, освободившееся от свойственного глухим постоянного напряжения. На этом лице лежала печать благородства, душевного равновесия. Почему бы мне не остаться с ней навсегда? Зачем уходить? Я сравнивал ее честную суровость с хитрыми кошачьими повадками Нуры. Почему я боготворю Нуру? Тита заслуживает этого не меньше.

Любовь несправедлива.

На заре я украдкой ушел: я оказался слишком труслив, чтобы попрощаться с моей Охотницей, признаться ей, что не вернусь и не увижу нашего ребенка.

Покидая пещеру, я плакал. Плакал от отвращения, от разочарования в себе, огорченный собственным поступком.

Чем больше я восхищался Титой, тем сильнее ненавидел себя.

Когда небо постепенно посветлело, я обнаружил Барака и Дерека, уснувших валетом возле еще теплых углей. Глядя на эту парочку таких несхожих, несовместимых людей, дружба между которыми казалась столь же невообразимой, как между медведем и цаплей, я не смог удержаться от улыбки. Будучи одного роста, они отличались во всем. Барак – массивный, Дерек – долговязый. Барак мускулистый, Дерек хилый. Барак смуглый, Дерек бледный. Шевелюра, борода, покрытое густой растительностью тело Барака сияли здоровьем – безволосый анемичный костяк Дерека вызывал опасения, как бы солнечный луч не спалил его дотла.

Я потряс дядюшку за плечо. Он заворчал, зевнул, рыкнул, потянулся, напряг бицепсы, похрустел суставами, раскрыл опухшие глаза, узнал меня, осмотрелся вокруг, осознал, где находится, а затем, заметив распростертого на земле Дерека, воскликнул:

– Два неотложных дела, племянничек! – Он вскочил на ноги. – Первое – отлить. Второе – рассказать тебе.

С первым он справился, по своему обыкновению сопровождая процесс удовлетворенным бурчанием и вздохами наслаждения. После чего схватил меня за руку.

– Пошли, не хочу, чтобы он меня слышал, – прошептал он, указав на Дерека. – Хотя он так набрался, что ему понадобится целый день, чтобы вернуться к нам. Ну и прорва! Этот чертов прорицатель вылакал все мое вино!

Мы уселись в сторонке, на ствол поваленного ветром дерева.

– Ты только вообрази, мой мальчик, вчера вечером Дерек прямо-таки присосался к бурдюку. После чего, пьяный и неспособный себя контролировать, вывалил на меня немало признаний.

– Каких признаний?

Барак попытался заинтриговать меня, и это ему удалось. Кроме того что мне страшно хотелось перестать думать о прошлой ночи, я надеялся, что смогу разобраться в загадочной фигуре Дерека.

Барак хрипло изрек:

– Города Богов не существует.

– Что?

– Жители Расщелины Богов думают, что в заснеженных горах, во многих днях пути от их деревни, обитают Боги. Дерек, хоть и не без трудностей, сходил туда и обнаружил, что Богов там нет. Это деревня, обычная деревня – разве что по полгода заваленная льдом и снегом. Там живут люди.

– А как же украшенная цветами лодка с лежащим Богом? Я ведь сам видел, как она проплыла по реке.

– Это саркофаг. Горные жители не предают своих мертвецов земле. Разумеется, просто потому, что не могут вырыть могилу в промерзшей почве… Согласно их верованиям, покойники не воскресают в земле, а отправляются в путешествие в Страну мертвых. Живые обмывают труп, украшают его, укладывают в просторную пирогу и накрывают крышкой, на которой изображают черты усопшего, после чего убирают лодку цветами и пускают ее по течению. – Барак повернулся ко мне. – Вот что ты видел.

Он посмотрел на раскинувшееся перед нами Озеро. Природа просыпалась, оживала в трепете ветвей, шелесте подлеска, гудении насекомых и птичьем щебете.

– Люди Белой горы не знают, куда течет река… Они считают ее порогом в потусторонний мир.

Он поскреб подбородок.

– Кстати, нельзя сказать, что это неверно, потому что река впадает в Озеро. А Середина Озера, как известно, представляет собой Страну загробной жизни.

Мы оба погрузились в размышления. В листве раздавалось ликующее, мощное и чистое пение дрозда. В рассказе Барака я отметил скорее не наивную легковерность жителей обеих деревень, одни из которых расположили потусторонний мир в реке, а другие видели Богов в плавучих саркофагах, но бесчестность Дерека, который ничего не предал огласке.

– Если Дерек знает об этом, почему не рассказал своим?

Барак пристально взглянул на меня, как если бы я лишился рассудка:

– Ты шутишь! Ему бы никто не поверил. Говорить недостаточно, необходимо быть услышанным.

– Дерек должен был заставить их прислушаться к его словам.

– Да ты бредишь, племянничек… Многие поколения жителей этой деревни полагали, что перед ними проплывают Боги. Они назвали свою дыру Расщелиной Богов! Ты ведь не собираешься растоптать их гордость, лишить их особости!

– Но ведь правда…

– А если правда унизительна? Ты что, всерьез хочешь объяснить им, что они не избранники Богов, а болваны? А их предки? А предки их предков? Или ты хочешь сообщить им, что они принадлежат к династии мудаков?

– Нет…

– Тогда зачем бы Дереку делать это?

Признав свое поражение, я опустил голову. Но мне страшно хотелось осудить Дерека, так что я подошел с другой стороны: