Потерянный ребенок

– Я хочу спросить у доктора, могу ли я посидеть с вами сегодня вечером, – говорит она. – Мне кажется, вам не стоит оставаться одной. Так будет гораздо лучше, чем если вас придется отправить в отделение интенсивной терапии и подключить к аппарату искусственной вентиляции легких… Врачи не хотят этого делать, если только в этом не будет крайней необходимости.

От ее последних слов меня охватывает паника. Я крепко сжимаю ее руку и пытаюсь говорить через маску, но к горлу подкатывает новый приступ кашля. Рози осторожно снимает маску с моего лица.

– Не хочу. Не хочу аппаратов. Пообещай, что не позволишь им, – с трудом произношу я.

– Мне бы очень хотелось обсудить это с вашей дочерью. Поэтому я хочу провести с вами немного времени, быть может, я смогу помочь вам найти ее.

У меня выступают слезы на глазах, и я не могу ответить, просто киваю. Рози кормит меня, и после нескольких ложек я чувствую себя немного лучше.

– Ты видела журналистов снаружи? – спрашиваю я.

– Да, пришлось попотеть, чтобы пробиться внутрь. Судя по всему, та женщина с новорожденным была в этой больнице. – Рози кладет пальто на спинку стула и бросает сегодняшний выпуск «Чичестер Ивнинг Геральд» на тумбочку у моей кровати.

– Джессика Робертс. – Я делаю над собой усилие, но все равно боюсь произносить это имя вслух.

– Да, это она, – говорит Рози, нахмурившись. – Откуда вы ее знаете?

– Видела новости. Я узнала ее отца, Харви Робертса.

Я медленно протягиваю руку и указываю на его фотографию на первой странице газеты.

– Неужели? – Рози наклоняется ко мне. – Вы уверены?

Я киваю.

– Это было давно, но я помню, как его зовут, и лицо почти не изменилось. Мой отец снимал «Сивью» у Теда Робертса. Мы проводили там лето.

– «Сивью»? – спрашивает Рози. – Где это? – Она поднимает газету и внимательно изучает фотографию Джессики Робертс.

Я объясняю, не отрывая от Рози взгляда:

– Это нить между мной и моей девочкой. – А потом я рассказываю ей все.

Глава пятнадцатая

Ребекка

Пятница, 14 ноября 2014 года

Ребекка стояла в своей гостиной, смотря на заплаканное лицо старшей дочери, и чувствовала себя совершенно беспомощной.

– Джесси, знаю, у нас с самого начала все немного не задалось. Меня это гложет каждый день, и я хочу тебе честно обо всем рассказать, правда. Но не все так однозначно, вся эта история крайне запутанная. Тебе просто нужно набраться терпения. Прошу тебя. – Она протянула Джесси носовой платок.

– Мне не стоило сюда приходить.

– Нет, стоило, и я очень рада, что ты здесь, – начала Ребекка, сев рядом с ней и взяв ее за руку. – Но нам нужно многое наверстать. Я так давно все хотела тебе объяснить, просто никогда не могла до тебя достучаться.

– В каком это смысле? – резко ответила Джесси, вырывая руку.

Ребекка с тревогой посмотрела на нее.

– Я хочу сказать, что все эти годы я очень старалась наладить с тобой отношения, но, думаю, Лиз опасалась… – Ребекка помедлила, понимая, что любая критика в адрес мачехи Джесси только оттолкнет ее дочь. – Думаю, она считала, что тебя нужно оберегать. И ее можно было понять.

– По крайней мере, она была рядом, – тихо сказала Джесси.

Ребекка вздохнула и попыталась расслабиться. Ее плечи были так напряжены, что уже начинали болеть.

– Конечно же. Я счастлива, что она так хорошо о тебе заботилась.

– Ты говоришь это неискренне. Она тебе никогда не нравилась, уж не знаю, можно ли было вообще это не заметить. – Джесси смотрела на нее точь-в-точь как тогда, когда Ребекка выбиралась к ней, еще подростку, в Уиттеринг-Бэй на выходные, или когда сама Джесси приезжала к ней, Джону и единоутробной сестре, но, надувшись, проводила почти все время в своей комнате.

– Послушай меня, Джесси. Ты можешь поливать меня грязью, если тебе от этого легче, пускай, но мне не кажется, что это поможет нам добраться до правды.

– Правды? – усмехнулась Джесси. – Да у тебя аллергия на правду. Ты просто хочешь спрятаться от всего мира и сделать вид, словно меня с папой не существует.

– Это не так. Я люблю тебя, Джесси. Мы с Айрис все время говорим о тебе, о том, как мы хотели бы, чтобы ты была полноценной частью нашей жизни, но мне так сложно понять, как я могла бы восстановить наши отношения.

Ребекка спотыкалась на каждом слове, боясь, что ее дочь может в любой момент уйти.

– Ну, могла хотя бы попытаться, – тихо произнесла Джесси.

– Я пыталась, Джесси. Клянусь.

– Серьезно? Сделать пару звонков и отправить открытку на день рождения – это теперь называется «пытаться»? – язвительно заметила Джесси.

Ребекка тяжело вздохнула, не зная, куда деваться от отчаяния.

– Джесси, я каждый день боролась за то, чтобы мне дали остаться с тобой. Я плакала каждую ночь, тоскуя по тебе, на протяжении многих лет. Что, по-твоему, я должна была сделать?

– Не знаю. Ты могла бы жить у нашего дома и спать в машине. Писать мне каждый день о том, как сильно ты меня любишь. Найти хоть какой-то способ показать мне, что тебе не плевать. – Джесси всплеснула руками.

– Послушай, мне не кажется, что такой разговор нам поможет, – решительно проговорила Ребекка.