Читаем Потерять и найти (СИ) полностью

- У меня в правом верхнем кармане ручка, а во внутреннем слева - записная книжка. Сможешь достать? Запиши свой номер телефона.

Рати улыбнулась и выполнила просьбу Рахула без лишних слов и вопросов; на них просто не было сил.

3

Уставший, обросший, волоча сумку по полу, Рахул показался на пороге родного дома.

Мать с Чандаром сидели за столом, завтракали.

-- Боже! - она всплеснула руками. - На кого ты похож!

-- Ты словно из леса вышел, - пошутил брат.

- А ты думал как...- устало проговорил Рахул и сел на диван, который показался ему сейчас немыслимым блаженством.

-- У обезьян интервью брал? - подколол Чандар.

-- Слушай, птичка. А твоя железка без тебя не улетит? А?

- Прекратите мальчики. Чего ссоритесь? - вмешалась мать. - Чандар перестань. Ты же видишь, он устал, еле двигается. Сынок, садись, поешь, - и мать заспешила на кухню.

- А ты, прикрыл бы рот, - разозлился Рахул. - Тут повезло - живым из переделки вернулся, а ему смешно, видишь ли...

- Что, обезьяны были воинственно настроены? - засмеялся Чандар и тут же получил затрещину от брата.

- Ты замолчишь сегодня или нет? - Рахул устало изобразил снисходительную улыбку. Они никогда с братом не ссорились по настоящему. - Дай посидеть в тишине. Нет, наверное, я лучше лягу. Нет сил, - он завалился на диван и отключился от проблем суетного мира.

Мать вернулась с полным блюдом жареных кабачков, но сын уже спал глубоким здоровым сном.

Чандар поднялся из-за стола и приобнял мать.

-- Его обезьяны доняли, - хихикнул он. - Спасибо, ма. Ну, я поехал.

- Давай. Счастливо, - она похлопала второго сына по плечу и ласково посмотрела на сладко спящего путешественника.

* * *

Рати сидела за своим столом в редакции и энергично стучала на пишущей машинке, заглядывая время от времени в блокнот. Потом задумалась и, улыбнувшись, подперла кулаком голову. Она вспомнила, как в ночь перестрелки проголодалась и, сидя на кровати в номере Рахула, уплетала его бутерброд с чаем. А он улыбался и молчал, слушая её болтовню...

К столу незаметно подошёл Камлеш.

-- Э-э-э, Рати, - он помаячил рукой перед её задумчивым лицом. - О чём замечталась?

Та опомнилась.

-- Приятное что-то вспомнила? - поинтересовался коллега.

-- Да-а, - загадочно улыбнулась девушка.

- Не хотелось бы тебя огорчать, но... Вот, твоя статья. Шеф её завернул, сказал: здесь много лишнего.

- Лишнего?! - возмутилась Рати. - Если бы он видел всё это собственными глазами! - она поднялась и, подхватив отпечатанные листы, направилась к редактору.

- Успокойся, Рати, - спокойно произнёс редактор. - Присядь. Я понимаю, ты видела весь этот кошмар собственными глазами, но нам нужен объективный обзор событий, а не рассуждения и эмоции. В газете не должно быть эмоции, иначе мы спровоцируем людей на более крупный конфликт. Ты ведь сама это говорила. Что с тобой произошло? Успокойся. Твоя статья нужна, но, согласись, не в таком виде, в каком пребывает сейчас, - спокойно объяснял он. - Почитай её ещё раз, и ты поймёшь.

Рати обречённо выдохнула.

-- Хорошо, - наконец сдалась она и, забрав статью, вышла.

Вернувшись на своё место, заново взялась за рукопись. К ней снова подсел Камлеш.

-- Ты сегодня, в котором часу освобождаешься? Может, сходим, поужинаем вместе?

-- Можно, - согласилась девушка.

Через час они сидели в маленьком кафе и обсуждали насущные темы.

-- Что ты делаешь завтра? - спросил Камлеш.

-- Не знаю пока.

-- Но если ты не будешь занята сверхзаданием, мы сходим куда-нибудь?

- Посмотрим, - Рати взяла чашку чая обеими руками и, глядя в неё, снова вспомнила Пенджаб: допотопный домик, драную циновку и объятия Рахула.

-- О чём задумалась? - внезапно спросил Камлеш.

-- Да так, вспомнила недавнюю поездку.

- Было страшно? - Камлеш обхватил руками ладони Рати, держащие фарфор, пытаясь так выразить свои серьёзные намерения.

-- Нет, - она высвободила руки и поставила чашку на блюдце. - Немного.

Они вышли из кафе, поймали такси и отправились по вечерней Калькутте. Всю дорогу Рати молча смотрела в окно, изредка улыбаясь своим внезапно нахлынувшим воспоминаниям. Парень поглядывал на неё, но не вторгался в её мысли, хотя несколько раз уже намеревался "вернуть" на землю.

Автомобиль остановился возле подъезда многоэтажного дома. Рати вернулась из забытья и посмотрела на парня.

- Спасибо. Дальше я сама. До завтра, - она помахала рукой и исчезла в подъезде. Открывая дверь своей небольшой квартирки, Рати услышала звонок телефона. Захлопнув за собой дверь, быстро взяла трубку.

-- Рати, это я ... Рахул.

-- Рахул?! Рахул, подожди секундочку. - Она положила трубку на тумбочку, молниеносно скинула туфли, бросила папку на журнальный столик и села на пуфик. - Я слушаю.

-- Ты только пришла?

- Угадал. Только вернулась со дня рождения. Как у тебя дела? Как ты тогда добрался?

-- Хорошо. А ты?

-- У меня тоже всё в порядке.

-- Расскажи, как ты провела день? - неожиданно последовал вопрос.

Наступила пауза.

-- Извини, если это - очень личное. Просто я хотел слышать твой голос.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза