Потерявшая разум. Откровенная история нейроученого о болезни, надежде и возвращении

Но иногда, осторожно прощупывая почву, они спрашивали, что именно я помню из последних месяцев, представляю ли, через что прошла я сама – и они вместе со мной. Витек однажды заговорил со мной о том, как мы вместе ходили в аптеку:

– Помнишь, мам? Ты тогда не поняла, что уже видела то же самое упавшее дерево полчаса назад.

Сначала я ничего не могла вспомнить.

Я вообще была там? Когда это произошло? Это точно случилось со мной?

Я закрыла глаза и постаралась сосредоточиться. Напрягла мозг, еще сильнее зажмурилась и начала слой за слоем откапывать этот забытый кусок моей жизни. Я ощутила влажность воздуха после бури, увидела, как мы идем по тротуару, усыпанному поломанными ветками и осколками.

Мне вдруг вспомнился девиз, висевший при входе в Джорджтаунскую больницу: «У всех есть трещины, но именно через них в нас проникает свет». Это сильно отозвалось у меня внутри, и я прошептала сама себе: «Сквозь трещины в моей голове внутрь снова проникает солнце».

Воспоминания двух последних месяцев начали постепенно возвращаться. Они, как испуганные крошечные существа, прятались по темным уголкам разума, а теперь стали осторожно высовываться из складок моего измученного мозга. Приложив усилия, я уже могла вспомнить факты, о которых говорили близкие: ствол дерева, тротуар, искореженную машину. В моей памяти всплывало все больше и больше событий.

Однако, как ни странно, при этом никак не удавалось оживить эмоции, которые я тогда испытывала. Вспомнить свои реакции и ощущения было гораздо труднее, чем восстановить факты. В те редкие случаи, когда кто-то из близких рассказывал мне об очередной произошедшей со мной странности, я внимательно слушала, но не могла связать само событие и те тревогу и смятение, которые им пришлось пережить. Ничего этого я не помнила. Казалось, моя эмоциональная память обитала в другом месте, до которого я пока не могла дотянуться. А может, мой мозг тогда вообще не фиксировал чувства.

Мирек как-то спросил:

– Помнишь тот жуткий ужин, в день, когда мы забрали тебя из больницы? У меня сердце разрывалось, когда я смотрел в твои пустые глаза, на твое застывшее лицо. Ты была такой холодной, злобной.

Я честно пыталась это вспомнить, уточняла детали: что я приготовила, где мы сидели, кто что говорил.

– Мы с Касей встали из-за стола, вышли на кухню и там плакали. Невозможно было смириться с тем, что ты – больше не ты. Мы думали, что потеряли тебя навсегда, – голос Мирека дрогнул от волнения. – Ты была как Кай из сказки Андерсена про Снежную королеву.

Глаза мужа наполнились слезами.

Я снова напрягла мозг, и в нем, как в фильме, виденном сто лет назад, замелькали отдельные кадры.

Да, ужин. Я помню. Я что-то готовила, и у меня не получалось. Что-то странное произошло тогда за ужином. Но что? Я была холодна и безразлична? Они плакали? Им было плохо? Я не помню. Может, это произошло с какой-то другой мной?

Но сказку про Кая я помнила. Она очень пугала меня в детстве. Герда и Кай жили счастливо, как в сказке, пока злой тролль, который мог превращать красоту в уродство, не разбил волшебное зеркало, и сотни миллионов осколков разлетелись по свету. Один такой осколок попал Каю в глаз, а другой – в сердце. Его сердце превратилось в кусок льда, а глаза видели только плохое. Кай стал жестоким и злым. Он бросил Герду и семью, которая в нем души не чаяла, и поселился в царстве вечной зимы, в ледяном дворце Снежной королевы.

«Должно быть, тот же мерзкий тролль воткнул осколок мне в мозг, и я стала равнодушна к тем, кого люблю. Он превратил меня в черствую, бездушную куклу с лицом той, старой Барбары», – думала я.

Теперь мое заледеневшее сердце медленно оттаивало, и я, цепляясь за воспоминания, больше похожие на сны, постепенно возвращалась к жизни.

Как же у этих воспоминаний получилось вернуться?

У мозга есть потрясающая способность восстанавливаться после самых разных травм и увечий, врачи и ученые не перестают этому удивляться. Пациенты даже с самыми серьезными повреждениями иногда практически полностью поправляются. Высококлассный медицинский уход и терапия могут в этом сильно помочь, но механизм выздоровления до сих пор до конца не ясен. Целью проекта BRAIN[34], запущенного президентом Обамой в 2013 году, было коренным образом изменить наше понимание мозга, в том числе и того, как он оправляется от травмы или болезни. Но, честно говоря, эта способность к самовосстановлению все еще остается чудом.