Потерпевшие кораблекрушение

Наступившее молчание первым нарушил Бэллерс, любезно снабдив нас сведениями, мне неизвестными:

– Раз вы знаете адрес мистера Диксона, – сказал он, явно стремясь отделаться от нас как можно скорее, – то не вижу причин задерживать вас долее.

Не знаю, что чувствовал Пинкертон, но, когда мы вышли из конторы этого мерзкого крючкотвора, у меня на душе лежала свинцовая тяжесть. Я напряженно ждал первого вопроса Джима и готов был со слезами признаться во всем, но мой друг ничего не спросил.

– Надо взять извозчика, – сказал он, чуть ли не бегом устремляясь к ближайшей извозчичьей стоянке. – Время терять нельзя. Ты заметил, к чему я клонил? Какой смысл платить этому Бэллерсу комиссионные!

Снова я ждал, что он спросит меня о причинах моей скрытности, и снова он промолчал. Было ясно, что Джим боится этого вопроса, и я готов был возненавидеть его за подобный страх. Наконец когда мы уже сидели в извозчичьей пролетке и катили к улице Миссии, я не выдержал:

– А ты не спросил меня, откуда я знаю этот адрес, –

сказал я.

– Да, – поспешно и смущенно ответил он, – действительно, откуда ты его знаешь? Расскажи, пожалуйста.

Его тон подействовал на меня как пощечина. Я вспылил.

– Попрошу тебя не спрашивать меня об этом, – сказал я.

– Я не могу дать никаких объяснений.

Едва я выпалил эти глупые слова, как готов был уже отдать все на свете, чтобы вернуть их. И мне стало совсем стыдно, когда Пинкертон, похлопав меня по плечу, ответил:

– И отлично, милый друг, ни слова более. Я убежден, что ты поступил наилучшим образом.

Снова вернуться к этой теме у меня не хватило мужества, но мысленно я дал клятву, что приложу в дальнейшем все усилия, чтобы исправить последствия нашего безумного поступка, и скорее дам разрезать себя на куски, чем позволю Джиму потерять из-за этого хотя бы доллар. Но, когда мы подъехали к дому номер 942, у меня нашлась другая пища для размышлений.

– Мистер Диксон? Он уехал, – сказала квартирная хозяйка.

– Куда?

– Не могу вам сказать, – ответила она. – Он никогда здесь прежде не останавливался.

– А куда он адресовал свой багаж, сударыня? – спросил

Пинкертон.

– У него не было багажа. Он приехал вчера вечером, а сегодня уехал, и был у него только небольшой саквояж.

– Когда он уехал? – спросил я.

– Часов в двенадцать, – ответила хозяйка. – Кто-то позвонил ему по телефону и, наверное, сообщил что-нибудь важное, потому что он тут же уехал, хоть и заплатил за комнату вперед за неделю. И вид у него был очень расстроенный. Наверное, кто-нибудь умер.

У меня упало сердце. Пожалуй, причиной его поспешного отъезда действительно была моя идиотская шутка. И

опять я спросил себя, почему она могла на него так подействовать, и снова погрузился в водоворот самых невероятных предположений.

Очнувшись от своих мыслей, я услышал, как Пинкертон спрашивает хозяйку:

– А каков он был с виду, сударыня?

– Такой бритый, – ответила она.

И больше ничего от нее нельзя было добиться.

– Остановитесь у ближайшей аптеки, – оказал Пинкертон извозчику.

Из аптеки он позвонил в контору Тихоокеанского пароходства и спросил:

– Какой пароход, идущий в Китай, должен в ближайшее время зайти в Гонолулу?

– «Город Пекин». Он отплыл сегодня в половине второго, – ответили ему.

– Все яснее ясного, – сказал Джим. – Он сбежал, или моя фамилия не Пинкертон. Он решил добраться до острова Мидуэй раньше нас.

Однако я не разделял его мнения – ведь Пинкертон знал не все, а я хорошо помнил страх, отражавшийся на лице капитана Трента, и уверенность, что именно я спугнул мистера Диксона, не оставляла меня, хотя я и понимал, что, возможно, строю свои домыслы на песке.

– Не посмотреть ли нам список пассажиров? – спросил я.

– Диксон – фамилия слишком распространенная, –

возразил Джим. – А кроме того, он, наверное, записался под вымышленным именем.

И тут меня словно озарило. Перед моими глазами возникла улица, на которой жил Бэллерс, – когда мы шли туда, я был слишком занят другими мыслями, чтобы обращать внимание на окружающее. Но теперь я как будто снова увидел грязную мостовую, тяжело нагруженные подводы, путаницу телеграфных проводов, китайчонка с корзиной на голове и у самого угла – бакалейную лавку, на вывеске которой огромными золотыми буквами сияла фамилия

«ДИКСОН».

– Ты прав, – сказал я, – он так и поступит. Да и вообще это не его фамилия. Я убежден, что он заимствовал ее с вывески бакалейщика напротив конторы Бэллерса.

– Возможно, – рассеянно ответил Джим и продолжал стоять, хмуря брови.

– Ну, что будем делать дальше? – спросил я.

– С одной стороны, надо бы поторопить подготовку нашей шхуны, – ответил он, – но не знаю, удастся ли это. Я

уже звонил капитану, чтобы он не терял времени даром, и, судя по его ответу, у него работа кипит вовсю. Знаешь что, Лауден? Попробуем взяться за Трента. Он в этом как-то замешан. Да и не как-то, а больше всех. Даже если он не может перекупить у нас бриг, он может объяснить нам, в чем дело.

– Согласен, – сказал я. – Как нам его разыскать?

– Через английское консульство, конечно, – ответил