Потолок одного героя

Некоторое время понадобилось глазу, чтобы привыкнуть.

Кабанов не было четверо. Их было больше. Хотя Эвенгарт и не мог сказать сколько конкретно. «Возможно, девять».

Кто-то на самом деле уже обнюхивал дорогу, но остальные пока ещё топтали злаки.

Их было много, и все они были большими, до странности хищными зверьми.

— Соберите селян!.. Пусть каждый взрослый возьмёт оружие, которым владеет!

XXXII

Из передней неслись ругань и лай. Сбитая из неструганых досок дверь распахнулась. Трое мужчин ввалились, Январь вошёл припадающим шагом. Он задел деревянное ведро со старыми подковами.

Едва не рассыпал.

— Бисътро! Бери, с чем може-щь съправиться — и к баррикаде!.. Живее!

Дети голосили, а высокий, сутулый мужчина с большою грязною лысиной смотрел вопросительно.

Он не понимал.

* * *

Пламя колыхалось и воняло. Ещё немного и масло должно было выйти, погрузив конюшню во тьму.

Тени зажелтели и заострились. Они гуляли по перекладинам коновязи. По сколоченному на совесть, а ныне совершенно рассыпавшемуся амбару[1]. По черепкам и сену.

Сминая между пальцами козью ножку, Гратц молча прислушивался к голосам. К шуму шагов и гулкому, очень шумному дыханью.

Он подметил ряд факелов, что скоро пронесли за стеною. Проследил за рядом золотистых всполохов.

Лемнику очень хотелось что-то сказать. Но на сей раз он сдержался. Девчонке и так приходилось нелегко: то и дело Эль поглядывала на руку. Пальцы её заметно дрожали. Наёмница с напряжением сжимала, и разжимала их, так что хрустели костяшки.

Шорох на крыше. Словно кто-то на карачках пытался продвинуться по очень, очень старой черепице. Прогнившие доски прогибались и издавали негромкие стоны. Пыль ссыпалась на солому.

— Эль… Ты слышишь?

Наёмница не откликнулась.

— Эль!

— Д!..

— Тыхо! — оборвал её стражник… — Послушай.

Дерево над загонами натужно вздохнуло… и струйка сора в свете фонаря окрасилась в жёлтый.

Стражник привстал. Стараясь держаться от неизвестности подальше, он приблизился к девушке. Встал с нею вровень.

На улице кто-то закричал, заголосил — и доска захрустела. Показалось чьё-то лицо… но сразу же исчезло. Некто ухватился за край прогибающейся доски. Он попытался отодрать.

Гратц закашлялся. Хрипя и свистя. Он несколько раз ударил себя кулаком по тощей, костистой грудине. Чуть попятился. Зацепился и упал на сено.

— А… — начал стражник.

Но сам тут же зажал себе рот.

Морщась, сглотнув, Гратц поглядел на порез на локте.

В проломе показалась голова.

Знакомые белёсые волосы и такие же брови. Пара чёрных точек без ресниц смотрела на Эль.

Охотник ничего не сказал. Он указал движением на стол. Тут же скрылся. По всему огляделся.

Вновь показавшись, Мик едва различимо кивнул.

Эль действовало быстро. Стараясь не шуметь, она отставила простой табурет. Взялась за край большого стола. Посмотрела на Гратца. Морщась и растирая кровь, стражник поднялся. Он ухватился за противоположный край. Чуть приподнял столешницу.

Подумал.

И опустил:

— Тс-с!.. Што там за крики такие?

— … Вепри Собрались у Баррикады, — полушёпотом. — Решают, что с ними делать.

Эль кивнула.

Гратц сделал шаг назад.

Он ухватился за локоть:

— Тогда, я не пойду!

Неровный цокот по доскам, пофыркиванье.

Наёмница нашла взглядом кобылу:

— Ты пойдёшь.

— Да… Всё правильно, — Гратц вновь ухватился. — Нам нушно выбраться на крышу.

— Нет!.. Если выберемся, то двинемся дальше.

— Тогда не пойду!

Стражник, пятясь, глянул на ворота: вроде бы охрана всё ещё была на месте.

— Пойдёшь! — шагнула вправо девушка.

Гратц сделал шаг налево.

Резкое движенье — они почти поменялись местами.

— Пойдёшь!

— Тих-о говорю! — поджимаясь и шипя. — Я не пойду с сельским увальнем и люд…

Как человек очень знающий и опытный, Гратц с лёта прочёл выраженье. Он прикусил язык.

— Я закр…

Эль резко толкнула стол. Ногемсерант лёг животом — и тут же получил удар. Глаза его закатились.

Было тихо.

За воротами негромко переговаривались и, кажется, спорили.

Хорошая беспокоилась.

* * *

Посреди ночи, в неверном свете костров и фонарей, люд толкался. Никто не понимал, куда идёт, и каждый норовил свернуть. Обрывочные крики, стоны.

Граф уже почти охрип.

— Куда! Куда ты их веде-щ!

Мужчина с ещё не зажившею щекою глянул с удивленьем:

— Но вы же сами сказали.

— Что Я тебе такого сказаль⁈ Что?

Кто-то случайно толкнул поседевшую женщину. Упав, та разбила колено. От неожиданности — вскрикнула. Обронила нож.

Земля ссыпалась в мутную, позеленевшую воду.

Большие, словно быки трёхлетки, в рваных жёлтых отсветах вепри топтались у самого края. Выстрел — струна зазвенела, и один из хищников чуть отступил.

— Ви-ИИ-и-И-И-И-И-И!

Копыто дерануло пучок травы. Дымящее полено приземлилось возле него: рассыпались алые точки. Ещё одно упало в воду.

Впавшее брюхо перевалилось. Послышался всплеск.

Плавал вепрь не слишком хорошо, и всё же он не утонул. Ещё одна струна сорвалась — болт засел в широком боке. «Загребая», болезненно вытягивая голову вперёд, зверь продвигался.

«Арбалетч*ки В Д*ма… Стреля*те из окон!»

Длинное рыло упёрлось в ветки, стало разгребать торчащие колья. Второй лишь собирался перевалиться, а первый уже копытами царапал скользкую землю.