Потом я проснулась

Я не нашлась, что ответить на это, и предпочла промолчать. Действительно, к чему было продолжать этот спор, тем более что я понятия не имела о том, кто и как будет решать мою дальнейшую судьбу. Подумав несколько секунд, я подняла глаза на Ламара.

– А мои друзья? Я могу с ними увидеться?

– Позже, – тоном, не подразумевающим возражений, ответил мужчина. – Таковы правила. Мы не можем рисковать жизнями наших людей, поэтому пленники должны держаться отдельно друг от друга, чтобы у них не было возможности напасть на нас.

– Много до нас было пленников?

– Достаточно.

– И скольких вы пощадили?

Мужчина промолчал, из чего я сделала вывод, что рассчитывать на беспристрастный суд не стоит – скорее всего, это были лишь слова, призванные успокоить обреченных на смерть. Что ж, это мы еще посмотрим.

– А старик? – я понимала, что настаивать смысла не было, однако подумала, что на Фирмика, учитывая его почтенный возраст, правила не распространяются.

– Немой раб? Он твой?

– Можно сказать и так, – я нахмурилась. – Правда, мне не очень нравится, когда кто-то говорит о людях как о предметах. Считай его моим другом. Или воспитателем, не важно. Можешь привести его?

– Думаю, да, – похоже, моему собеседнику понравилось то, как я говорила о Фирмике, потому что он вдруг смягчился и удивленно взглянул на меня. – Это ты правильно сказала, и я надеюсь, что твои слова были искренними. У нас не любят разделять людей на господ и слуг. Впрочем, ты скоро сама в этом убедишься.

Сказав это, Ламар вышел из помещения. Оставшись в одиночестве, я сразу сдернула с пальцев кольца и сунула их в карман, решив, что они мешают мне воспринимать происходящее адекватно. Внутреннее спокойствие, это, конечно, хорошо, но когда речь идет о жизни и смерти, о каком умиротворении может идти речь? Как только кусочки металла перестали соприкасаться с моей кожей, ко мне вернулись все мои страхи и переживания, но я уже была готова к этому и знала, как с ними справиться. Что бы ни случилось, мое положение было не таким уж и безнадежным – во всяком случае, я была жива, и мой тюремщик вроде бы не горел желанием свернуть мне шею, что уже было не плохо. Снимая перстни, я больше всего боялась того, что вернется головная боль, однако этого не произошло – то ли мой череп оказался тверже, чем я предполагала, то ли тот, кто наносил удар, был мастером своего дела. Или того времени, что перстни провели на моих пальцах, оказалось достаточно. Еще раз ощупав шишку, я постаралась представить себе, в каком состоянии сейчас находился Агер. Если он успел воспользоваться своим оружием, то, возможно, ему досталось больше, чем мне.

Когда Ламар вернулся, у меня на лице все еще было озабоченное выражение, которое, однако, тут же сменилось на радостное, как только я увидела перед собой Фирмика. Старик выглядел совершенно бодрым и почти невредимым, если не считать синяка, который красовался у него под левым глазом, делая его похожим на привокзального пьяницу. Заметив меня, амелу радостно закурлыкал и бросился ко мне – осмотрев меня со всех сторон, он с довольным видом выпрямился и сердито взглянул на мужчину, который с улыбкой наблюдал за происходящим.

– Извини за кровоподтек, – Ламар кивнул в сторону старика, не обращая внимания на его возмущенное мычание. – Он никак не желал угомониться, даже когда мы скрутили двух остальных, так что одному из наших пришлось его успокоить.

– Да, похоже, шутить вы не любите, – я сочувствующе покачала головой, представляя, как Фирмик в одиночку пытается отбиться от опытных воинов. – Спасибо хоть, что в живых его оставили.

– Мы не убиваем стариков и детей, – с вызовом ответил мужчина.

– Ну, да, я помню – только казните при необходимости, – съязвила я, не удержавшись. – Ладно… Кстати, совсем забыла. А что за мальчонку мы видели с вами?

– Это девочка, – улыбнулся Ламар. – Веда. Очень любопытная кроха. То и дело лезет туда, куда ходить не стоит. Но так далеко она еще ни разу не забиралась. Что бы вы сделали с ней, если бы поймали?

Заметив, что мужчина произнес последние слова изменившимся голосом, я с удивлением взглянула на него и совершенно искренне ответила:

– Ты что, думаешь, мы бы причинили ей вред? С ума сошел?

– Совсем нет, – покачал головой воин. – Но я зря заговорил об этом. Ты можешь не знать…

– О чем?

– Ваши люди не привыкли оставлять живых свидетелей. Женщины, дети, старики, калеки – для них все мы всего лишь отбросы. Враги, которых нужно истреблять. Спроси у своего друга – он, если я правильно понял, уже успел постичь все премудрости военного дела в своем храме.

– Я спрошу, – мне была неприятна мысль о том, что Агер мог бы, не дрогнув, убить ребенка.

– Только он не ответит, – усмехнулся Ламар. – Мальчишка ведь любит тебя, так? О таких вещах не рассказывают.