Потомок Святогора

А Воргол действительно был хорошей крепостью, возведённой на высоком и крутом, ощетинившемся естественной каменной преградой мысе правого берега одноимённой реки. Крепость располагалась вблизи слияния Воргола и Сосны. В этом месте, словно набирая разбег для впадения в Сосну, Воргол течёт параллельно ей, и крепость как бы зажата между двумя водными артериями, что не давало разгуляться противнику во время военных действий. Город и строился с учётом возможного нападения кочевников с юга, востока или севера. Хан Батый в 1238 году разрушил Елец, подойдя к нему с севера, после разгрома Северо-Восточной Руси. Поэтому преемник Ельца (в описываемое время ещё лежавшего в руинах) Воргол, построенный ниже разрушенного города с учётом предыдущего горького опыта, был надёжно защищён с трёх сторон.

Однако через пятьдесят с лишним лет после Батыева нашествия ситуация изменилась. Осколок Золотой Орды, Орда Ногайская, кочевала к западу от «метрополии», и ногайцы, в частности Ахмат с Румилом, наступали на Воргол и Липец с западной стороны. Но и это обстоятельство не было бы роковым, если б не трусость князя Олега, который в союзе со Святославом Липецким мог бы организовать мощную оборону города. Однако этого не произошло, и небольшая дружина с ополчением, несмотря на отчаянную храбрость, конечно же, не могла устоять против беспощадного вражеского войска.

Татары подступили к Ворголу ранним утром. По заснеженному полю гуляла позёмка. Река замёрзла и уже успела покрыться тонким слоем снега. Это давало возможность врагам окружить город, который теперь весь был как на ладони и обстреливался со всех сторон, и вести полномасштабную осаду. Много было в крепости уязвимых мест, которые Ахмат прощупал ещё во время летнего штурма. У Ефрема не хватало людей, чтобы их закрывать, и в крепостных стенах появились проломы, через которые врывались татары и наносили ощутимые удары по малочисленной рати Ефрема. В городе начались пожары, и воевода понял, что Воргол не удержать, и решил, выйдя в поле, вырваться из окружения и уйти в лес.

Собрав в единый кулак всё своё пешее и конное воинство, Ефрем открыл западные ворота и вступил в сражение. Он построил отряд так, чтобы воины чувствовали локоть друг друга и наносили удары по врагу и спереди, и с боков, и сзади. Приказал вперёд особо не вырываться, но и не отставать, держаться кучнее. Конные должны «прорубать дорогу», а пешие — охранять их тыл. Так и старались действовать.

Видя успех тактики русичей, Румил решил повести своих бахадуров напролом, чтобы разрезать строй воргольских воинов на две части и, смешав их, разбить поодиночке. И этот манёвр удался, но он стоил бесшабашному тысячнику головы. Ему сразу пришлось сразиться с самим воеводой. Молодой и гибкий Румил уворачивался от могучих ударов Ефремовой булавы, подставляя под неё своих телохранителей. Но мощь воеводы лишала его возможности сосредоточиться для контратаки и нанесения сабельного удара противнику. Инициативой полностью владел Ефрем. Несмотря на свою массивность, он ловко уклонялся от смертоносных выпадов врагов. И наконец, в очередной раз промахнувшись по тысячнику, Ефрем достал булавой до головы его коня. Даже в общем шуме битвы и скрежета металла был слышен хруст черепа животного, которое, не издав ни звука, рухнуло, как подкошенное. При падении лошади потерял равновесие и Румил. Он попытался устоять на ногах, но Ефрем ещё раз раскрутил булаву и опустил её на голову врага. Однако не успел воевода выпрямиться, как ему в горло вонзилась татарская стрела. Ефрем вскинул руки и опрокинулся на круп коня, который, почуяв гибель хозяина, захрапел и, таща на спине истекающего кровью воеводу, рванул с поля боя.

Так оба войска вмиг были обезглавлены. Но если татары почти не ощутили потерю командира, ибо инициативу сразу взял на себя Ахмат, то для русских утрата была невосполнимой. К их чести, среди них не нашлось трусов, расстроивших боевой порядок. Наоборот, перед лицом смертельной опасности они ещё больше сплотились и, обречённые на гибель, начали биться с фанатичным остервенением. Воргольцы несли потери, дружина их таяла на глазах, однако они по-прежнему держались вместе и медленно, окружённые наседающими татарами, продолжали продвигаться к лесу, оставляя позади кровавую дорогу из трупов своих и чужих воинов. И наконец небольшая горстка, с десяток конных, дошла-таки до леса и скрылась в чаще. Пешие же ратники были либо убиты, либо взяты в плен...

Князь Святослав Липецкий опоздал. Он прибыл к месту битвы, когда Воргол был уже объят пламенем, а татары, рыская подобно волчьей стае, грабили город. Перестроив свою дружину, князь ударил сразу же. Татары даже не поняли, что произошло. Сначала они подумали, что это Олег откуда-то нагрянул, однако Рвач угадал липецкого князя.