Потомок Святогора

Люди Рвача разошлись, а предатель притянул за ворот кафтана Антипа к себе и прошипел:

— Вишь, сынок, через два дня поход, а Костика Ломова всё нету.

— Ну и што? — непонимающе заморгал Антип.

— Што? Да мнится мне — Костик с Дорофеем лазутчики. И чует сердце: послал Костика Дорофей в Липец не золотишко отвезти. Тут намедни Исай из Липеца прибыл — так он видал, как Костик выходил от Святослава. И коли опять у нас появится, то ненадолго и непременно снова отбудет, чтоб предупредить князя Липецкого о нашем походе. А об этом походе никто знать не должон. Мы их, князьков этих, поодиночке разобьём, понял?

— Понял. Ну а што делать-то? — вытянулась физиономия у Антипа.

— Экой ты непонятливый! — рассердился Рвач. — Возьмёшь пятёрку верных всадников и перехватишь Костика. Да смотри, не заиграйся там, убей его сразу. Мёртвый никому и ничего не расскажет, Дорофеюшка же будет дожидаться его, но сам отстать от нас не посмеет.

— А вдруг Костя не виноват? — засомневался Антип. — Вдруг и правда возил домой награбленное, а Исай обознался. Ведь у Константина есть брат — вылитый он. Да и тот же Исай совсем недавно заверял тебя, что Дорофей наш человек и что на него князь дюже зол.

— Грех я на свою душу возьму, — хлопнул по груди Антипа ладонью Рвач. — Мы сейчас, сынок, рисковать не можем. И... чует всё-таки моё сердце, что Дорофеюшка князю Липецкому служит. Да, доказательств нету, а так, по чутью, дочку вдовой оставлять неохота. Хотя знаешь, Исай никогда не ошибается, так что лучше не рисковать и убрать его, даже если потом выявится, что невиновен был...

Через сутки Антип вернулся довольный.

— Перехватили мы Костика! — начал хвастать отцу. — Отчаянно сопротивлялся, псово отродье! Одного нашего успел заколоть, но прикончили мы его и там же закопали.

— А коня куда дели?

— Какого коня?

— Коня его тоже убили?

— Нет. Сюда пригнали.

— Да что ж ты, сукин сын, бестолочь ненормальная, наделал! — заорал на Антипа и подскочил к нему с кулаками Рвач. — Дорофей коня угадает — и всё. Немедля уводи куда-нибудь и приколи, а мясо отдай татарам, они конину любят.

Антип сорвался с места и... у порога столкнулся с Дорофеем. На миг оторопел от неожиданности — и снова рванул из шатра.

— Чевой-то Антип как чумовой выскочил? — поприветствовав тестя, спросил Дорофей.

Рвач сначала тоже растерялся, но быстро взял себя в руки:

— Да гуляет всё, сукин сын, а к походу ещё не готов. А мы завтра выступаем — вот я и подсыпал ему за воротник.

Дорофей смекнул, что произошло неладное, но что именно, догадаться, конечно, не мог.

На другой день чуть свет татары снялись со стоянки и, поднимая с земли лёгкую снежную пыль, двинулись на север. Войско непосредственно подчинялось тысячнику Румилу, однако главным воеводой был Ахмат.

К татарам за поживой пристроился и хазарин Самуил. Появление в обозе иудея не очень обрадовало Рвача — конкурент по грабежу.

— Этот хазарин после Ахмата второй жирный кусок себе забирать будет! — рычал недовольный Рвач. — А нам одни объедки достанутся. Пожалуй, если дело так пойдёт и дальше, то придётся возвращаться к своему князю.

Впервые за многие годы Рвач назвал Святослава Ивановича «своим» князем, но, конечно же, предатель прекрасно понимал, что возврата в Липец ему не будет. Появление в городе — верная смерть, а такая перспектива никак не устраивала Рвача.

Вскоре каратели вышли к реке Оскол. Переходить слегка замерзшую водную гладь они не стали, а двинулись правым берегом вверх по течению. Шли быстро, потому что селений в этих местах не было и грабить было некого, а для татарина это хуже неволи.

Румил гарцевал на коне. Молодому тысячнику впервые был доверен довольно крупный отряд конницы. Узнав о своём назначении, он тут же купил у фрягов[64], неизменных спутников татар, а до того половецких кочевий, арабского скакуна. Белой масти в яблоках жеребец выглядел замечательно. Кося огненным глазом, неугомонный красавец не стоял на месте, нетерпеливо приплясывал под седоком, и Румил, чувствуя свою значительность, покрикивал на подчинённых:

— Поспешим, поспешим! Не останавливаться! Вперёд!

Ахмат, окружённый братьями и свитой, не обращая внимания на новоиспечённого главнокомандующего, сознательно замедлял шаг. В окружении Ахмата вместе с Рвачом, Антипом и Исаем был и Дорофей.

«Что-то Кости Ломова нету. Неужто до Липеца не добрался? Без него же мне никак нельзя», — настойчиво лезли мрачные мысли в голову Дорофея.

Гудит земля под копытами татарских коней. Хрустит песчаная пыль на зубах конников. Идёт Ахматова рать, несёт смерть и разор в земли Черлёного Яра. Румил гарцует на арабском скакуне, покрикивает. Ахмат понимающе кивает головой, но сопит и хмурится.

«Где же Ломов? Как сообщить Святославу Ивановичу об опасности? — мучительно думал Дорофей. — Скоро Оскол пройдём, к Олыму приближаемся, а Константина всё нет и нет!..»

Дорофей украдкой озирается по сторонам, прячет тревогу за улыбкою, старается шутить. И даже Рвач вроде перестал в нём сомневаться.