Потому что это колдовство

– А кто считал? Он же настоящий мужик. Шестой десяток, а бабу привёл, по-моему, ей лет тридцать, не больше. Я бы тоже её поимел. Симпотная такая, но пьянь. У батьки, сам знаешь, не забалуешь. С одного удара в нокаут оправит. Потом всю жизнь на лекарства будет работать. Ну и хрен с ними со всеми. Баб много, на мой век этих кошёлок с лихвой хватит.

– Ты же говоришь у тебя Алёна.

– Секса, Витюха, много не бывает. В жизни нужно успеть всё попробовать. И всех. Я стараюсь.

– Не боишься на старости лет один остаться?

– Не. У меня профессия. Я электрик. И сантехник. Всегда с деньгами буду. Бабам только полный кошелёк  да мужская сила надобны. С этим у меня всё в порядке. Ни одна не жалуется. Может, в гости зайдёшь, на рюмку чая?

– Спасибо, нет. Я дома привык. Моей мужской силы только на жену и работу хватает.

Лёшка рос как сорняк. Были у него родители. Живые, относительно здоровые. Мать прибаливала. Причиной тому были беспробудное пьянство и лень.

К тридцати годам она заработала проблемы с печенью и почками, попутно аллергию. Набрала, при росте сто шестьдесят сантиметров, сто килограммов веса. В результате разрушение суставов и тремор.

Пить, курить и жить безрассудно, однако, не прекратила.

Отец у Лёшки комплекции богатырской. Силищей обладал впечатляющей, богатырской. Если руку кому пожмёт вполсилы, косточки хрустят. Зарабатывал неплохо, в связи с чем, денежки в семье всегда водились, но тратили не на всё, больше на выпивку.

Холодильник обычно стоял пустой. Лёшка вечно ходил голодный. Зато пара ящиков водки под кроватью не переводилась.

За наличием огненной воды батька следил строго. Гостей в доме всегда было много.

Когда мамка начала сдавать, сами понимаете: тридцать лет ещё молодость, а она в старуху превратилась. Отец стал молодых да симпатичных, но податливых и безотказных приводить.

После приёма горячительных напитков проводил испытание. Естественно в кровати.для чего выгонял из дома Лёшку, а жену запирал на кухне, поставив перед ней початую бутылку беленькой.

Мамка не перечила. Кулачищи-то у муженька чуть меньше головы размером, в дело он их пускал часто! Синяки у неё с лица почти не сходили.

Был случай, ещё по молодости, испытала на себе, вякнув что-то, не подумав. Удар был молниеносный, аккурат в лоб. Что было потом, она не помнила, но голова болела месяца два. Больше мамка взгляды и мнения никогда не озвучивала.

Если чего спрашивал, кивала, не раздумывая: вроде как соглашалась. Со временем приспособилась, считала такое положение дел естественным.

Лёшка, научился у пьяненьких родителей, иногда и у гостей, карманы подчищать.

Иногда выуживал приличные суммы. Ни разу не попался.

Бывали случаи, когда добыв несколько крупных банкнот устраивал для пацанов аттракцион невиданной щедрости: покупал ящиками лимонад, коробками мороженое и пряники.

Мальчишки его за это любили. Матери друзей частенько подкармливали мальчонку, считали его сиротой.

В обносках он не ходил, но выглядел бездомным. Одежду Лёшке покупали, только никто её не стирал, не ремонтировал. От покупки  до покупки штаны, рубахи и свитера принимали совсем непристойный вид.

Школьную форму Лёшка весил на плечики. Имела она вполне респектабельный вид, но запах источала такой, что за одну парту с ним никто кто не садился.

Учился плохо, желания получать знания не имел. Оценки ему ставили скорее из сострадания и жалости, как сироте.

В силу физической мощи у ребятни он был коноводом. На проказы ума и изобретательности ему было не занимать. То и дело кто-то приводил его за ухо к родителям.  Те посылали жалобщиков куда подальше, но в знак уважения и в качестве примирительной меры предлагали щедрую дозу горячительного.

Когда родители обиженных деток уходили, батька давал Лёшке леща и говорил, что он молодец.

– Так и нужно, Лёха. Ишь, взяли моду жалобиться. Хрен им по всей роже, чтоб легче дышалось. Мужик должен  хулиганить, иначе в жизни не прорвёшься. Даже на стакан не заработаешь. Бабы, они крутых, наглых, решительных любят. А науки пусть интеллигенция вшивая грызёт. Может, от тех знаний без зубов останутся. Хрен они столько заработают, сколько я. Не головой, руками богатства куются. Кому нужны важные дипломы, если инженер меньше грузчика зарабатывает? Да пошли они! Нам и так хорошо. Лишь бы друзей было полно, баб путёвых да застолье доброе. Всё остальное приложится. Так что, Лёшка, хулигань на здоровье. Никого не слушай. Только меня. Батька худому не научит.

Лёшка впитывал науку выживания, как губка. Усвоил.

– Бабы у меня, во где, – демонстрировал он кулачищи, – пожрать приготовить, лечь красиво, чтобы хотелось и моглось… да не раз, пока не усну.

Батька ничего от сына не скрывал. При нём девок демонстративно пользовал и ему предлагал.

– Пусть всё видит.

Иногда показывал в деталях: как, чего, куда…

Лёшка смотрел, усваивал.

– Учись, студент. Подрастёшь, научишься зарабатывать, и тебе давать будут, – поучал он сына.

Мамка умерла во время очередной попойки. Обмякла разом, словно заснула.