Потому, что люблю

А все как в рот воды набрали. Молчал и он, Дудкин, хотя лучше всех знал, что никакой Подсолнух не хулиган: своими же глазами видел, как Женьке фонарь вешали и за что.

Куда теперь Алешка поедет?.. Сам бы пускай убирался на все четыре стороны, хоть он нисколько не хуже других, а вот Надя... Ребеночек у нее будет, как в такую жарищу переезжать? С родителями нелады, надо заново работу искать, с жильсм устраиваться, опять же Наде от врачей нельзя отрываться...

Не было еще с Кузей такого, чтоб он лежал и не спал: сна ни в одном глазу! Обычно он не всегда успевал раздеться, только к подушке приткнется — и уже точно наркоз ему под нос сунули — полное забвение — никаких сновидений, никаких неудобств, хотя после бока болят, от матраса,— вата в нем до того сбилась, что буграми стала, не матрас, а мешок с булыжником.

Если вмешаться в это дело и ребятам все рассказать, Женька узнает, рассвирепеет и, чего доброго, из бригады вытурит. А Кузе из бригады уходить невыгодно: тут он всех приучил к себе, его терпят, гонят только на словах, и никого у него нет, кроме этой бригады,— идет туда как домой.

Вот некстати нажил себе беспокойство!

Утром Дудкин нехотя поднялся (не любил над собой насилия, а тут сам себя за шкирку приподнял), натянул рубаху, намочил под умывальником ладонь, мазнул по глазам — сойдет! Поискал расческу — наволочка порвалась, пуху, видно, в голове набилось. Но куда эта паскудная расческа провалилась? Везде искал, осталось под кровать заглянуть. И там одна пыль, налипла на ладони, не сдуть, жирная.

Покопался в шкафчике на кухне, хоть бы сухарь завалялся! Вот что означает одному жить.

«Если б я ожениться захотел, кто за меня пойдет, красавчика писаного? А то попадется жадная, горластая... Нет, одному спокойней».

Позевывая, Кузя вышел во двор. И тут к нему Дурко бросился. Ни за что не пошел бы в магазин в такую рань, водкой еще не торгуют, так из-за Дурка надо. Помрет псина от голода!

На улице первое, что увидел,— это поставленные за ночь, что ли (вчера их не было!), три автомата с газированной водой. За свою жизнь Кузя ни разу не пил газировки, нормальные люди пьют водку, а не воду, за которую к тому ж надо платить.

Но автоматы — три голубых богатыря, стоящих плечом к плечу, манили его к себе. Кузя потряс карман, зазвенел мелочью, бросил в щелку три копейки, там что-то зашипело, фыркнуло, но вода не пошла. Тогда Кузя, оглянувшись, треснул кулаком по голубому боку автомата, и вода тут же полилась, наполнила стакан, прикрыла пенистой шапкой.