Потрясение

В этот раз я бросаю в воду бутыль из голубого стекла. Ее подхватывает течение; теперь все написано на воде.

Шестая этнографическая заметка

Под громадным зданием Капитолия с его наружным флером помпезности и импозантности, церемониальным внутренним устройством и службой выборных чиновников, снующих как пчелки; за его могучим фасадом защищенности и порядка и бесчисленными порталами входов и выходов раскинулся целый подземный город рабочих, чьими усилиями приводится в действие эта машина. В чреве этого здания нас сотни. Маляры, уборщики, водопроводчики, электрики, механики, сантехники, повара. Тело каждого из нас рассказывает историю, и истории эти никогда не попадут в газеты. Те из нас, кто моет полы и начищает их воском, – по крайней мере те, кто делал это более тридцати лет, – заполучили артрит. Даже щетки для чистки мрамора иногда ломаются. Я чищу пыль с деревянных панелей, сметаю сигаретный и сигарный пепел. Нам надо убрать тридцать девять корпусов, подземную железную дорогу и тысяча четыреста уборных. Архитекторы и конструкторы работают в ночную смену, трудятся, невидимые, как ночные звери.

Я приношу в комнату отдыха мешок яблок и мандаринов и всех угощаю. Мой отец, Отар, делал так же. Со мной работают десять человек. Одну женщину зовут Тиша. Иногда мы ее дразним, но она сильнее половины наших мужчин и всегда вызывается варить кофе. За ночь мы выпиваем четыре-пять кофейников. Тут ходят призраки тех, кто работал до нас, – тех, кто выполнял приказы и строил эти стены. Тут велись сражения за улучшения условий труда и повышение заработной платы, тут был принят «новый курс»[40], но большинство этих реформ нас не коснулись. Наше благополучие никогда никого не заботило. Некоторые члены наших семей и такие же, как мы, трудяги, годами копались в токсичных отходах без всякой защиты. Асбест, кровь, токсичные материалы – все это оседало на нас, как пыль, а что-то проникало внутрь, отравляя и нас.

Наверху исторические события сменяли друг друга яркими театральными вспышками, имевшими международное значение. Но мы жили и умирали внизу, в чреве, а кто живет и умирает внизу, не попадает в новости.

Я выхожу на работу в одиннадцать вечера и заканчиваю около шести утра. И можно было бы сказать, что мы наводим чистоту, чтобы другие вершили великие государственные дела… но все дерьмо ложится на наши плечи. Мы – целый подземный город. Мы понятия не имеем, что творится там, наверху. Там совсем другая история. Другой мир.

Правда, брат Тиши однажды взошел наверх. Устроился в полицию Капитолия. Но больше там не работает. И нигде не работает. Такова цена восхождения.

Черепахи о времени и воде

– Расскажи еще раз.

Индиго сидит под столом на кухне и вертит в маленьких ручках предмет. За окном их плавучего дома волны омывают платформы. Небо сегодня серое и вода серая; Индиго должна быть на улице и помогать сажать розмарин, картофель и помидоры в плавучей теплице, ближайшей к их дому.

В нескольких милях к берегу прежний Брук снова изменился до неузнаваемости; здания, как наклоненные или согбенные тела, покосились, рухнули или изменили форму. Платаны, клены и декоративные груши растут на бывших улицах и в переулках или лежат, вырванные с корнем, а их сломанные ветви стали мусором или пищей для червей и насекомых. Болотные дубы упрямо засели в бетоне и стоят крепко. Растительность поглощает городскую среду. Звери заново заселяют городские улицы.

По воде растянулись кварталы плавучих домов; дома уходят под воду, а цилиндрические бамбуковые каркасы тянутся к небу, как вытянутые большие пальцы. Реки и океаны кишат крабами, устрицами, лобстерами, креветками, северными морскими иглами, фугу, медузами и крошечными морскими коньками. Киты и тюлени обсуждают выносливость осетров.

Микаэль разворачивает несколько больших листов бумаги для эскизов на кухонном столе. Рисунки, выполненные синими чернилами, для него почти как язык. Фермы на крышах зданий. Парки с дорожками, впитывающими воду и охлаждающими воздух. Лекарственные сады. Образовательные центры с электричеством, добываемым из окружающей среды. Гидроэлектростанции. Ярусные фермы, перерабатывающие органические отходы. Деревни на месте заливных полей; огромные водохранилища, наполняемые дождевой водой. Индиго вылезает из-под стола, встает, и они вместе рассматривают рисунки.

– Этот похож на морскую звезду, – она показывает на один дом.

– Я назвал каждый дом в честь животного, которое меня вдохновляло. Видишь? – Он обводит рукой контуры зданий. – Морская Манта вальяжно раскинулась на воде, как крылья мант, а ее подводная часть уходит в океанские глубины.

– Точно! И цвета как у манты – сверху черная, снизу белая.

Он показывает другой рисунок.

– А это Тропос[41], серия плавучих городов, чья спиральная форма напоминает морскую раковину.