Потрясти сахарное дерево (ЛП)

нас происходит одно из этих мероприятий, некоторые из вас идут прямиком туда, к

ААС, и спрашивают об их реакции, но вы никогда не спрашиваете реакцию других

религиозных лидеров в этом городе. Почему нет? ААС здесь не единственная

религиозная группа. Думаю, если вы сходите в Архиерейскую Церковь Всех Святых,

то получите совершенно другой ответ, в отличие от того, что дат вам ААС. Но вы

просто продолжаете повторять ту же чепуху от ААС. Почему вы, ребята, не делаете

свою работу?

— Мы пытаемся, — сказал репортр, пожав плечами. — Вы хотели бы добавить

что-нибудь ещ?

Я мог сказать многое, но покачал головой. У меня было такое чувство, будто я

уже сказал слишком много и, вероятно, пожалею об этом.

Убрав микрофон, репортр сказал:

— Кстати, моя следующая остановка — церковь Всех Святых. Я иду туда на

интервью с их пастором.

— Спасибо, — искренне ответил я.

— Я ценю ваше время. Но забыл спросить, эта песня, которую вы пели... "Когда-

нибудь будет свобода". Я никогда раньше не слышал эту песню.

— Это потому что е написал я.

— Правда?

Я кивнул.

— Великолепная песня. Могу я взять вашу контактную информацию? Я хотел бы

сделать ещ один сюжет, когда у меня будет больше времени.

Я нацарапал свой мобильный телефон и протянул его репортру.

Он поторопился взять интервью у других людей.

— Хорошее дело! — воскликнул Джексон, хлопая меня по спине.

— Я, наверное, говорил, как дурак, — сказал я.

176

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

— Ты говорил с большим смыслом, — сказал Билл. — И я слышал, что ты сказал

о своей собственной семье.

Я нерешительно вздохнул, пытаясь вспомнить, как именно это сформулировал.

— И ты прав, — добавил он. — Мы не облегчали тебе жизнь. Вы, ребята,

проголодались?

— Что у тебя на уме? — спросил я.

— Я думал, может быть, мы вчетвером могли бы куда-нибудь сводить детей.

Полагаю, это называется «двойное свидание».

— Ты собираешься кого-нибудь бить? — спросил Джексон.

— Нет, — ответил Билл со смущенной улыбкой.

— До тех пор, пока Вилли не болтает о свом пенисе, думаю, это отличная идея,

— сказала Шелли.

— Согласен, — с улыбкой добавил Джексон.

— Вообще-то я немного на мели, — тихо сказал я, не желая пропустить веселье,

но и не желая врать.

— Ужин с меня, братишка, — сказал Билл.

— Нам нужно быть дома вовремя, чтобы посмотреть новости, — отметил я.

— У нас будет ранний ужин, — пообещал Билл.

Глава 69

Мы вс ещ на стадии ухаживаний?

В первой неделе октября, когда северную часть Миссисипи начал охватывать

холод, и деревья буйствовали оранжевым и красным, мы совершили последний

туристический поход на мамину территорию. Мы уселись на квадроциклы, и Ной

повл нас в разноцветный лес. Я остановился, чтобы показать Джексону несколько

сахарных деревьев, в которые мама вставляла трубки, объясняя, что так она собирала

сок и делала из него кленовый сироп, что несколько банок продавала, а другие

запасала в кладовке, что это традиция — съесть первую банку с утренними

блинчиками на Рождество.

На кемпинге, проверив холодную воду для быстрого заплыва в обнажнном виде,

мы решили отказаться от этой идеи и занялись прослушиванием «КУДЗУ» и сбором

дров. Ной взял удочку и пластиковый контейнер, полный червей, и сел на камнях на

солнце, где было тепло. Я сделал много его фотографий и вернулся обратно в лагерь,

чтобы поснимать Джексона.

— Ты подумал об этом? — спросил Джексон, пока мы ждали, когда пожарятся

хот-доги.

— Я только об этом и думал, — признался я.

— Так ты переедешь ко мне и будешь моим любовным рабом?

— Это большой шаг, — сказал я.

— Надеюсь, один из многих, — произнс он.

— Ты серьзно?

— Я хочу выйти за тебя замуж, Вилли Кантрелл. Хочу быть твоим мужем. Хочу,

чтобы мы были семьй — ты, я и любитель сыра. Не в этом ли смысл всех этих

ухаживаний?

— А мы вс ещ на стадии ухаживаний? — с улыбкой спросил я.

— Я ещ недостаточно рискнул в игре?

177

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

— Люблю, когда ты говоришь с южным акцентом, — ответил я.

— Ненавижу, когда ты увиливаешь. Я был чист вс лето. И никогда к этому не

вернусь. Я люблю свою работу, и в моей жизни вс хорошо, за исключением одной

маленькой детали — что я не могу жить с мужчиной, которого люблю. Я хочу

просыпаться утром и видеть тво лицо. Это неправильно?

Я ничего не ответил.

— Что? — надавил он.

— Что, если ничего не выйдет? — тихо спросил я. — Вс, к чему я прикасаюсь,

превращается в дерьмо. К этому времени ты уже должен это знать.

— Ной ведь не дерьмо?

— Нет.

— И я не дерьмо...

— Нет.

— Так что... разве это не значит, что иногда ты делаешь что-то правильное?

— Не знаю, — признался я.

— Думаю, тебе просто страшно, — сказал он.

— Может быть, — согласился я.

— Так почему ты боишься?

— Ты когда-нибудь хотел чего-то так сильно, что от одной мысли о потере этого

хотелось плакать?

— Да, — сказал он. — Это ты.