Потсдамская конференция. Как решалась послевоенная судьба Германии и других стран Европы

Первая касалась советского вмешательства в дела Китая. Действительно ли русские уважают суверенитет Китая? Будут ли они дружественными к национальному правительству и воздержатся ли от помощи и поощрения китайских коммунистов? Будут ли они сотрудничать с американским правительством в деле обеспечения политического и военного единства в Китае, той цели, на которой сфокусирована политика Соединенных Штатов?

Вторая группа вопросов касалась военных планов советского правительства. Вступит ли Советский Союз в войну с Японией, тем самым спасая жизни американцев? Уклончивые и туманные ответы на американские просьбы предпринять совместные наступательные действия вызывали обеспокоенность и сомнения в советских намерениях. Несмотря на стремительное продвижение наших вооруженных сил к Японии и наши самодостаточные планы ее разгрома, которые были готовы к середине мая, американское военное руководство все еще ожидало советского вступления в войну.

Хопкинс вместе с Гарриманом, который был в курсе всех переговоров до и во время Ялтинской конференции, приведших к достижению этого соглашения, должны были добиться ответов на поставленные вопросы. В своей третьей беседе со Сталиным 28 мая Хопкинс постарался выполнить данное ему поручение (продолжая размышлять над предложениями Сталина относительно Польши). Он заявил, что американское правительство было крайне заинтересовано вопросом обеспечения единства Китая. Но он не знает на данный момент о каком-либо определенном американском плане для достижения этого, и он хотел бы услышать, что Сталин думает о возможности существования единого Китая и при помощи каких действий можно этого добиться. Сталин заявил, что он также считает, что Китай должен быть единым государством и что «мы все должны помочь Китаю достичь единства». И позднее в разговоре он заметил, что «Соединенные Штаты должны сыграть решающую роль в помощи Китаю встать на ноги; Советский Союз будет занят восстановлением своего хозяйства, как и Великобритания».

Таким открытым и дружественным отношением к американскому присутствию в Китае Сталин убедил американского посла в Китае Патрика Дж. Хёрли, что США могут рассчитывать на его помощь.

Гарриман продолжил задавать острые вопросы. Каким будет отношение Советского Союза, если объединения Китая так и не случится, когда советские войска оккупируют Маньчжурию? Посчитает ли в таком случае Маршалл возможным начать договариваться с Чан Кайши? Сталин ответил незамедлительно. Советское правительство не намеревалось посягать на суверенитет Китая над Маньчжурией или любой другой частью Китая; и Советский Союз не имеет никаких территориальных претензий к Китаю, ни в Синьцзяне, ни где-либо еще. Хопкинс писал: «В отношении генералиссимуса… он мало что знает о любом китайском лидере, но он понимает, что Чан Кайши — лучший из многих и предпримет попытку объединить Китай. Он сказал, что не видит другого возможного лидера, не верит, что лидеры коммунистической партии Китая столь же замечательные деятели и что они вряд ли обеспечат объединение Китая».

Собирался ли Сталин просить Чан Кайши организовать гражданскую администрацию в Маньчжурии, когда туда войдут советские войска? Как мы видим, ответ на вопрос был положительным: в Маньчжурии, как и в любом другом районе Китая, куда вошли советские войска, китайская гражданская администрация должна была быть организована при посредничестве Чан Кайши. «Чан может послать своих представителей в Гуандун, в любые районы, где находятся части Красной армии… Советское правительство готово вести переговоры с китайцами, и, если они захотят иметь своих представителей в районах расположения Красной армии, их обязательно примут».

Кто, за исключением закоренелых скептиков, смог бы сомневаться в столь открытых и исчерпывающих ответах и обещаниях? Они были особенно важны для Китая и правительства Гоминьдана в качестве гарантии их участия в ялтинском соглашении, позволявшем Советскому Союзу вступить в войну на Тихом океане. Разве эти обещания не помогали Китаю вернуть себе Маньчжурию и Тайвань? Разве они не означали, что Китай получит защиту от советских сил? Не заставят ли они китайских коммунистов договориться с национальным правительством, став его союзником в политике и в армии?

Если так важно согласие Чан Кайши принять ялтинские договоренности, к чему тогда колебания в их выполнении? Какая остается причина для сомнений в том, что мощная Красная армия сокрушит японскую армию в Маньчжурии и даст возможность американским боевым частям выполнить другие свои задачи и как можно скорее завершить войну?